– Я… Нет. Мне нужно остаться.

– Почему?

– Отцом что-то овладело, что-то ужасное. Если все мы уйдем, мы отдадим его на растерзание этому. Кто-то должен помочь.

– Почему ты его так защищаешь? Ты знаешь, что он сделал.

– Он этого не делал.

– Ты не помнишь, – парировал Балат. – Ты мне снова и снова говорила, что твой разум делается пустым. Ты видела, как он ее убил, но ты не хочешь признавать, что была свидетельницей этого. Клянусь бурей, Шаллан. Ты такая же сломленная, как Виким и Йушу. Как… как и я, время от времени…

Она стряхнула оцепенение и произнесла:

– Это не имеет значения. Если ты уйдешь, то заберешь с собой Викима и Йушу?

– Я не могу себе это позволить, – пробормотал Балат. – Особенно в случае Йушу. Жить придется скромно, и я не могу рассчитывать, что он… ты понимаешь. Но если с нами отправишься ты, кому-то из нас легче будет найти работу. С письмом и рисованием у тебя лучше, чем у Эйлиты.

– Нет, Балат, – отказалась Шаллан, испуганная тем, как рьяно часть ее желала согласиться. – Я не могу! Особенно если Йушу и Виким останутся здесь.

– Понятно. Может быть… может, есть еще какой-то способ выбраться. Я подумаю.

Шаллан ушла из загона, обеспокоенная тем, что отец застанет ее там и это его расстроит. Девушка вошла в особняк, но так и не смогла избавиться от ощущения, что пытается сохранить ковер, из которого дюжина людей со всех сторон выдергивает нитки.

Что случится, если Балат уедет? Он сдавался в ссорах с отцом, но, по крайней мере, пытался сопротивляться. Виким делал, что приказывали, а Йушу вообще по-прежнему оставался сплошной проблемой. «Надо просто выстоять, – твердила себе Шаллан. – Перестать провоцировать отца, позволить ему расслабиться. И тогда он вернется…»

Она поднялась по ступенькам, прошла мимо отцовской двери. Та была приоткрыта, и Шаллан услышала, как он говорит:

– …Разыщи его в Валате. Нан Балат утверждает, что встречался с ним в городе, и, видимо, не врет.

– Будет сделано, светлорд. – Этот голос. Рин, капитан новой отцовской стражи. Шаллан попятилась, заглянула в комнату. На дальней стене, спрятанный за картиной, сиял отцовской сейф, свет ярким потоком лился сквозь холст. Ей он казался почти ослепительным, хотя люди в комнате его явно не видели.

Капитан поклонился отцу, держа руку на мече.

– Рин, принеси мне его голову, – прорычал отец. – Хочу ее увидеть собственными глазами. Он тот, кто может все погубить. Застань его врасплох, убей прежде, чем он успеет призвать свой осколочный клинок. В награду станешь пользоваться этим оружием, пока будешь служить Дому Давар.

Шаллан отпрянула от двери, пока отец не поднял голову и не заметил ее. Хеларан. Отец только что приказал… убить Хеларана.

«Нужно что-то сделать. Я должна его предупредить». Как? Не сможет ли Балат снова с ним связаться? Шаллан…

– Да как ты смеешь! – раздался возмущенный женский голос внутри.

Последовала потрясенная тишина. Шаллан опять подкралась к двери. Мализа, ее мачеха, стояла в дверном проеме между спальней и гостиной. Невысокая, пухленькая женщина никогда раньше не казалась Шаллан грозной. Но сегодня буря на ее лице могла испугать и белоспинника.

– Он твой родной сын! – закричала Мализа. – Ты растерял последние остатки нравственности? И сострадания?

– Он больше мне не сын, – бросил светлорд Давар.

– Я верила в то, что ты рассказал о своей первой жене, – продолжала Мализа. – Я поддерживала тебя. Я жила с этой тучей над домом. И теперь я слышу… это? Лупить слуг – одно дело, но убийство собственного сына?!

Отец что-то прошептал Рину. Шаллан вздрогнула и едва успела добраться до другого конца коридора, как тот выскользнул из комнаты и закрыл дверь со щелчком.

Девушка заперлась в своей спальне, и тут начались крики – обмен яростными, злыми воплями между Мализой и ее отцом. Шаллан съежилась на полу возле кровати, попыталась подушкой заслониться от звуков. Она убрала подушку, когда решила, что все закончилось.

Ее отец вылетел в коридор, точно буря.

– Почему никто в этом доме не подчиняется мне?! – заорал он, топая по лестнице. – Ничего этого бы не случилось, если бы вы все просто подчинялись…

Жизнь текла своим чередом. Каладин был заперт в камере. Несмотря на неплохие условия, юноша вдруг заскучал по фургону работорговцев. Там, по крайней мере, он мог наблюдать за пейзажем. Свежий воздух, ветер, время от времени помывка в последних дождях Великой бури. Не такая уж замечательная жизнь, конечно, и все-таки лучше, чем оказаться запертым и забытым.

На ночь стражники забирали сферы, оставляя его в непроницаемой тьме. Во мраке он невольно начинал воображать, будто очутился где-то глубоко, с милями камня над головой и без пути наружу, без надежды на спасение. Кэл не мог себе представить худшей смерти. Лучше уж лежать на поле боя со вскрытым брюхом и смотреть в небо, пока из тебя утекает жизнь.

Его разбудил свет. Он вздохнул, глядя в потолок, пока стражники – незнакомые светлоглазые солдаты – наполняли лампы сферами. День за днем, буря свидетельница, все здесь оставалось одинаковым. Пробуждение от слабого света сфер, который лишь заставлял его сильнее скучать по солнцу. Прибытие служанки с завтраком. Он оставил ночной горшок рядом с отверстием в нижней части решетки, и тот заскрежетал по камню, когда девушка его вытянула и заменила на чистый.

И поспешила прочь. Он ее пугал. Застонав от боли в затекших мышцах, Каладин сел и взглянул на еду. Плоский хлеб, начиненный бобовой пастой. Он встал, отмахнулся от каких-то странных спренов, похожих на натянутые тугие струны, и вынудил себя сделать серию отжиманий. Если заточение окажется слишком долгим, будет непросто сохранить форму. Наверное, надо попросить несколько камней для тренировок.

«Это и случилось с бабушкой и дедушкой Моаша? – спросил себя Каладин, взяв миску с едой. – Они ждали суда, пока не умерли в тюрьме?»

Каладин снова сел на скамью и откусил кусок лепешки. Вчера была Великая буря, но он, запертый в этой камере, ее почти не слышал.

Где-то рядом неразборчиво пела Сил, однако он не видел ее.

– Сил? – позвал Каладин. Девушка-спрен в последнее время пряталась.

– На арене был криптик, – тихо произнес ее голос.

– Ты о них уже упоминала, верно? Это разновидность спренов?

– Отвратительная разновидность. – Сил помедлила. – Но не злая, по-моему. – Потом она с досадой прибавила: – Он удрал, и я собиралась его выследить, но ты нуждался во мне. Когда вернулась позже, криптик спрятался от меня.