Такова настоящая Шаллан. Она знала это так же хорошо, как собственное имя. Ее нынешний образ сочинен ради выживания. Вспомнить себя ребенком, открывшим свет в садах, узоры на каменной кладке и мечты, ставшие жизнью…

– Мммм… Какой сильный обман! – прошептал Узор. – Действительно сильный обман. Но ты все равно должна раскрыть свои способности. Если придется, научиться всему заново.

– Хорошо, но, если мы это уже один раз сделали, разве ты не можешь просто объяснить мне, что к чему?

– Моя память слаба. Я так долго был тупым, почти мертвым. Ммм. Я даже говорить не мог.

– Да, – согласилась Шаллан, вспомнив, как он бегал по полу кругами и стукался о стены. – Ты все равно был милый. – Она изгнала образ испуганной, сжавшейся в комок, всхлипывающей девочки и достала рисовальные принадлежности. Постучала карандашом по губам, а потом нарисовала кое-что простое – Вуаль, темноглазую мошенницу.

Вуаль – не Шаллан. Ее черты достаточно своеобразны, чтобы любой, кто видел обеих, принял их за разных женщин. И все-такие кое-что в Вуали напоминало о создательнице. Она была темноглазой, смуглокожей, алетийской версией Шаллан – Шаллан на пару лет старше, с более острым носом и подбородком.

Закончив рисовать, девушка выдохнула буресвет и создала иллюзию. Та стояла возле кровати, скрестив руки, – уверенная, словно мастер дуэльного дела перед ребенком, вооруженным палкой.

Звук. Как же ей сотворить звук? Узор назвал его силой, частью потока иллюминации – или, по крайней мере, достаточно схожим явлением. Она уселась на кровати поудобнее, подобрав под себя одну ногу и изучая Вуаль. На протяжении следующего часа Шаллан пробовала все, что только приходило в голову, – от напряжения и концентрации до попыток нарисовать звуки, чтобы те появились. Ничего не вышло.

Наконец она выбралась из постели и отправилась налить себе выпить – бутылка охлаждалась в ведре в соседней комнате. Однако, не дойдя буквально пары шагов, почувствовала, как что-то… тянет внутри. Девушка обернулась в сторону спальни и увидела, что фигура Вуали начала расплываться, словно карандашный рисунок, который стирали.

Шквал, а это неудобно. Поддержка иллюзии требовала от Шаллан постоянной подпитки буресветом. Она вернулась в спальню и положила сферу на пол, внутри ступни Вуали. Когда веденка отошла, иллюзия все равно сделалась нечеткой, точно пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Девушка замерла и, уперев руки в бока, уставилась на Вуаль, которая все более размывалась.

– Это кошмар какой-то! – раздраженно воскликнула она.

Узор прогудел:

– Мне жаль, что твои магические, богоравные силы не действуют мгновенно и так, как тебе бы хотелось.

Она вскинула бровь.

– Я полагала, юмор тебе не дается.

– Так и есть. Я просто растолковывал… – Узор осекся. – Я был смешным? Сарказм. Я был саркастичным. Случайно! – Он казался удивленным, даже обрадованным.

– Похоже, ты учишься.

– Это все узы, – объяснил он. – В Шейдсмаре я не общался так… по-человечески. Моя связь с тобой дает средства, благодаря которым я могу проявляться в Материальной сфере как нечто большее, чем неразумный отблеск. Мммм. Узы привязывают меня к тебе, помогают мне общаться так же, как это делаешь ты. Потрясающе. Мммм.

Он был похож на рубигончую, которая затрубила и успокоилась, полностью удовлетворенная. И тут Шаллан кое-что заметила.

– Я не свечусь, – изумилась она. – Во мне много буресвета, но я не свечусь.

– Ммм… – прогудел Узор. – Большая иллюзия превращает один поток в другой. Питается твоим буресветом.

Она кивнула. Буресвет в ее теле поддерживал иллюзию, используя излишки, которые обычно парили над кожей. Это могло быть полезным. Когда Узор взобрался на кровать, локоть Вуали – он был к нему ближе всего – сделался более четким.

Шаллан нахмурилась:

– Узор, придвинься к иллюзии.

Он подчинился, прополз по одеялу туда, где стояла Вуаль. Картинка перестала расплываться. Не полностью, но его присутствие вызвало заметные перемены.

Шаллан подошла ближе, и это вернуло иллюзии полную четкость.

– Ты можешь удерживать буресвет? – спросила Шаллан Узора.

– Я не… я хочу сказать… Инвеститура – то, посредством чего я…

– Вот, – перебила его Шаллан и прижала ладонь, превратив последние слова Узора в раздраженное жужжание. Это было странное чувство, словно поймала сердитого кремлеца под простыней. Усилием воли девушка втолкнула в него немного буресвета. Когда она подняла руку, от него начали исходить клубящиеся струйки, словно пар от кухонной фабриалевой плиты.

– Мы связаны узами, – заключила она. – Моя иллюзия – твоя иллюзия. Я собираюсь выпить. Посмотрим, сумеешь ли ты удержать образ от распада. – Шаллан направилась в гостиную, улыбаясь. Узор, продолжая сердито жужжать, сполз с одеяла. Веденка не могла его видеть – мешала кровать, – но предположила, что он переместился к ногам Вуали.

Сработало. Иллюзия держалась.

– Ха! – воскликнула Шаллан, наливая себе вина. Она вернулась назад и осторожно забралась на кровать – плюхаться туда с бокалом красного вина не казалось благоразумным, – после чего оглядела пол, где Узор разместился под Вуалью. Из-за буресвета спрен стал виден.

«Это придется учесть, – подумала Шаллан. – Иллюзии надо творить так, чтобы он смог в них спрятаться».

– Сработало? – поинтересовался Узор. – Как ты узнала, что это сработает?

– Я не узнала. – Шаллан глотнула вина. – Я догадалась.

Она выпила еще, а Узор загудел. Принцессе бы это не понравилось. «Наука требует ясного ума и настороженности. Они не совместимы с алкоголем». Шаллан прикончила вино одним большим глотком.

– Ну-ка… – пробормотала девушка, потянувшись вниз. Дальше она поступила по наитию. У нее есть связь с иллюзией, и у нее есть связь с Узором, так что…

Вытолкнув из себя буресвет, она прикрепила иллюзию к спрену, как часто прикрепляла их к себе. Его свечение потускнело.

– Прогуляйся немного, – велела девушка.

– Я не гуляю…

– Ты знаешь, о чем я.

Узор сдвинулся с места, и иллюзия последовала вместе с ним. К несчастью, она не шла, а просто плыла. Как скользит по стене солнечный зайчик от ложки, которую кто-то рассеянно вертит в руках. Шаллан все равно поздравила себя. После череды неудачных попыток добиться от своих творений звука это открытие казалось большой победой.

Можно ли заставить иллюзию двигаться более естественно? Шаллан взяла свой альбом и начала рисовать.

Полтора года назад