— Ты говорил, что доверяешь мне, — объявил я.

— Боюсь, что так, — ответил он.

Три четверти…

— Тебе придётся выпить это, Люк, — сказал я. — Я настаиваю.

— Я подозревал, что дело дойдёт до чего-нибудь такого, — сказал он, — но это не звучит дурно. Я чувствую, что помощь мне нужна прямо сейчас.

Люк протянул руку, взял чашу и поднёс её к губам. Я прижал к ране ладонь. В стены снаружи бились ветры.

— Когда допьёшь, поставь чашу обратно, — сказал я. — Тебе понадобится ещё.

Я слышал звук его глотков.

— Получше, чем пойло Джеймсона, — сказал он затем. — Не знаю уж почему.

Он поставил чашу на камень.

— Хотя чуть-чуть солоновато, — добавил он.

Я отнял ладонь от разреза, вновь подержал запястье над чашей, работая кулаком, как помпой.

— Эй, парень. Ты теряешь кучу крови. Я уже чувствую себя о'кей. Было лёгкое головокружение, и — все. Мне больше не надо.

— Нет, надо, — сказал я. — Поверь мне. Однажды я отдал крови куда больше, а на следующий день побежал на стрелку. Все о'кей.

Ветер поднялся до урагана, стеная за стеной.

— Как насчёт рассказать что происходит? — спросил он.

— Люк, ты — призрак Лабиринта, — сообщил я.

— И что это значит?

— Лабиринт может делать дубликат любого, кто когда-либо проходил его. У тебя все признаки. Я их знаю.

— Эй, я себя чувствую реальным. Тем более, что я не пахал Лабиринт в Эмбере. Я его сделал в Тир-на Ног-те.

— Очевидно, он контролирует и те два изображения, раз уж они — его истинные копии. Ты помнишь свою коронацию в Кашере?

— Коронацию? К дьяволу, нет! Ты хочешь сказать, что я сижу на троне?

— Угу. Ринальдо Первый.

— Черт подери! Клянусь, мамочка счастлива.

— Я полагаю.

— Как-то неловко быть в двух экземплярах. Ты, кажется, знаком с таким феноменом. Как Лабиринт управляется с этим?

— Вы, парни, не можете «пробыть долго». Как я понимаю, чем ближе ты к Лабиринту, тем ты — сильнее. И возможно, защитить тебя на таком расстоянии будет стоить многих вёдер сока. Вот, выпей ещё.

— Да, конечно.

Люк высосал половину содержимого и протянул чашу обратно.

— Так что там с драгоценными жидкостями тела? — спросил он.

— Кровь Эмбера, по-видимому, оказывает поддерживающее действие на призраков Лабиринта.

— Ты имеешь в виду, что я в каком-то смысле вампир?

— Полагаю — да, тебя можно рассматривать и так, в определённом смысле.

— Не сказал бы, что мне это нравится… и с такой узкой специализацией.

— Но, вероятно, есть некоторые препятствия. И все в своё время. Давай стабилизируемся, прежде чем начнём искать приемлемую точку зрения.

— Хорошо. У тебя есть пленные слушатели. Деваться мне некуда.

Снаружи раздался грохот — словно прокатился камень, — сопровождаемый слабым щёлкающим звуком.

Люк повернул голову.

— Не думаю, что это был ветер, — заявил он.

— Сделай последний глоток, — сказал я, отодвигаясь от чаши и нашаривая носовой платок. — Он должен поддержать тебя.

Он опрокинул залпом, пока я перевязывал себе запястье. Люк завязал платок за меня.

— Давай-ка валить отсюда, — сказал я. — У меня дурные предчувствия.

— А по мне так — порядок, — отозвался он, как раз в тот момент, когда в дверном проёме появилась фигура.

Освещена она была сзади, черты лица терялись в тени.

— Ты никуда не пойдёшь, призрак Лабиринта, — донёсся полузнакомый голос.

Я заказал спикарту освещение ватт на сто пятьдесят.

Это был Борель, демонстрирующий зубы на недружественный лад.

— Из тебя выйдет хорошая свечка, эмберит, — обратился он к Люку.

— Ошибаешься, Борель, — сказал я, поднимая спикарт.

Внезапно между нами проплыл Знак Логруса.

— Борель? Мастер меча? — заинтересовался Люк.

— Он самый, — откликнулся я.

— Вот дерьмо! — сказал Люк.

Я попытался прозондировать фронт двумя самыми смертельными энергиями спикарта, но Логрусова образина перехватила их и отбросила прочь.

— Я спасал его не затем, чтобы ты его так просто уволок его, — сказал я, и тотчас что-то похожее на знак Лабиринта — но не так чтобы один в один

— бликнуло в реальность поблизости.

Знак Логруса скользнул влево. Новая тварь — чем бы она там ни была — не отставала; они молча прошествовали сквозь стену. Прокатился раскат грома, тряхнувший все здание. Даже Борель, который потянулся за клинком, замер на полпути, затем повёл рукой, чтобы ухватиться за дверь. Пока он копался, за его спиной появилась другая фигура, и знакомый голос обратился к нему:

— Пожалуйста, извините меня. Вы загородили мне дорогу.

— Корвин! — закричал я. — Папа!

Борель повернул голову.

— Корвин? Принц Эмбера? — сказал он.

— Ну да, — пришёл ответ, — хотя боюсь, что не имею удовольствия…

— Я Борель, Герцог Птенцов Дракона, Мастер Оружия Путей Птенцов Дракона.

— Вы говорите с обилием заглавных букв, сэр, я рад с вами познакомиться, — сказал Корвин. — Теперь, если вы не возражаете, я хотел бы пройти, чтобы увидеть своего сына.

Рука Бореля в повороте потянулась к рукоятке клинка. Я уж было двинулся вперёд, и Люк — тоже, но позади Бореля случилось некое движение — кажется, пинок, срубивший ему дыхание и сложивший вдвое. Затем сзади ему на загривок опустился кулак, и Борель рухнул.

— Пошли, — позвал Корвин, махнув рукой. — По-моему, нам отсюда лучше свалить.

Мы с Люком вышли, перешагнув через павшего Мастера Оружия Путей Птенцов Дракона. Земля снаружи почернела, словно от недавнего пожара, и налетел лёгкий дождь. Вдалеке темнели человеческие фигуры, двигающиеся к нам.

— Не знаю, может ли сила, что притащила меня сюда, вытащить обратно,

— сказал Корвин, оглядываясь. — Она может быть занята чем-нибудь другим.

Прошло несколько мгновений, затем:

— Похоже, занята, — сказал он. — О'кей, твоя очередь. Как нам сделать ноги?

— Вот так, — сказал я, поворачиваясь и припуская бегом.

Они последовали за мной по тропам, которые привели меня сюда. Я оглянулся и увидел шесть тёмных фигур, преследовавших нас.