В связи с этим сообщением К.Ф. Катушева целесообразно обратить внимание читателя на реально существующую огромную силу аппарата. Так было в прошлом, но еще в большей мере проявляется сейчас (пример – Администрация Президента РФ). Горе тем руководителям, у которых аппарат сложился консервативно-строптивым. Конечно, новый начальник, заступая на свой пост, в какой-то степени «освежает» свое окружение. Но в принципе основная масса аппарата остается, давно пущенные «корни» и сложившиеся взгляды на ряд проблем также продолжают по инерции развиваться в прежнем направлении. И получается, что начальники приходят и уходят, а линия не меняется. Для обоснования «целесообразности» этой линии аппарат всегда найдет нужные и убедительные аргументы.

Вот и в случае с Китаем (как и с другими социалистическими странами, о чем говорит К.Ф. Катушев) – такая же история: не желает аппарат творчески подойти к сложившейся ситуации, не хочет внести поправки в политику, хотя объективные обстоятельства требуют этого. А в чем же основной корень зла? Да в том, что сразу после окончания Второй мировой войны на заре строительства социализма в странах Восточной Европы, а также в Китае и Монголии, а в последующем во Вьетнаме, Северной Корее и на Кубе отдел ЦК, который специально был создан для курирования этой важнейшей мировой проблемы, занял по отношению к названным странам покровительственно-повелительную позицию. Конечно, в начале социалистического строительства в этих государствах это, наверное, было оправдано (все-таки СССР мощно поддерживал создание мировой социалистической системы и финансами, и кадрами, и материально, и политически). Но когда эти страны стали совершенно самостоятельными, то и отношения должны стать другими – на равных, без опеки и тем более без диктата. Но наш отдел ЦК не мог отказаться от прежней барской позы. А эти страны уже не хотели, чтобы им что-то навязывали.

– Когда из жизни, – продолжал К.Ф. Катушев, – ушел М.А. Суслов (а он был кроме остального еще и председателем Комиссии по иностранным делам Совета Союза. – Авт.), то вместо него заведующим отделом и секретарем ЦК КПСС стал Константин Викторович Русаков. Поле действий для экстремистов было открыто, и они бесчинствовали на нем вплоть до 1985 года…

Ныне, оценивая прошлое, я благодарен судьбе за возможность работать советским послом на Кубе – то есть быть в дружеских, доверительных отношениях с Фиделем Кастро и его соратниками, жить насыщенной политической и деловой жизнью, служить благу своей Отчизны и ее надежного друга героической Кубы, и ныне сохранившей свое достоинство и уважение в мире. Ее престижу не сумели помешать ни шантаж и давление США, ни «короткая память» господина Горбачева и его соратников, ни ядовитые укусы некоторых интеллектуальных импотентов из СМИ, – сказал К.Ф. Катушев.

Будучи честным, скромным и благородным человеком, Константин Федорович, конечно, много сделал для укрепления дружбы с Кубой, но эта созидательная работа не была оценена по достоинству и не сказалась на его служебном росте.

Что касается К.В. Русакова, то просто поразительно, что он мог подпасть под влияние аппарата подчиненного отдела. А если уж сам был таким экстремистом, то это вообще не укладывается ни в какие рамки. Ведь прошел хороший путь – от инженера до министра и Чрезвычайного и Полномочного Посла. С таким опытом в аппарате ЦК, конечно, можно и должно было выступать только с позиций реализма, с диалектическим подходом ко всем явлениям. Увы! И объяснить-то его уродливые взгляды невозможно.

В рассказе Константина Федоровича прозвучало особо интересно его вхождение в высшую сферу руководства. Л.И. Брежнев в свое время отметил его способности и 38-летнего Катушева рекомендовал областной партконференции на пост первого секретаря. А дальше пошло еще более глубокое изучение – брал с собой в поездки за рубеж, давал отдельные поручения и тем самым видел возможности и способности К.Ф. Катушева.

– Само же избрание секретарем ЦК, – рассказывал Катушев, – произошло так. Идет Пленум ЦК. Я сижу в зале. Вдруг подходит дежурный и приглашает меня в комнату президиума. Вхожу, а там сидит один Леонид Ильич. И вот без всяких обиняков говорит мне: «Мы в Политбюро посоветовались и решили рекомендовать Пленуму ЦК избрать вас, Константин Федорович, секретарем ЦК КПСС. Что вы по этому поводу думаете?»

Я поблагодарил за доверие, но выразил сомнение – справлюсь ли с такой ответственной партийной работой, может быть, мне стоило больше набираться опыта в областной партийной организации. Однако Л.И. Брежнев заметил, что Политбюро всесторонне взвесило свое решение и надеется, что я оправдаю доверие товарищей. Я вернулся в зал. Вскоре по предложению Политбюро был единогласно избран Пленумом секретарем ЦК КПСС.

Я неоднократно слышал (в том числе и на Политбюро) повторение рассказа Л.И. Брежнева о том, что на XIX съезде КПСС И.В. Сталин, стремясь «сбалансировать» влияние своих старых соратников, ввел в Секретариат ЦК много «молодежи», и в том числе А.Б. Аристова, Л.И. Брежнева, Н.М. Пегова и других, которых пришедшие к руководству после его смерти «старшие товарищи» (имеется в виду Хрущев. – Авт.) вычистили из руководства ЦК и переместили на различные посты. Л.И. Брежнев пошел начальником Политуправления Военно-морского флота; А.Б. Аристов и Н.М. Пегов – на дипломатическую работу и т. д.

Очевидно, и у Л.И. Брежнева была такая задумка – сформировать в руководстве КПСС монолитный по взглядам, личным связям и действиям коллектив, на который он мог бы надежно опираться, соблюдая принцип коллективного руководства.

В связи с этим в Политбюро и Секретариат наряду с деятелями 1902–1909 годов рождения были введены более молодые, родившиеся в 1914–1920 годах: Ф.Д. Кулаков, М.С. Соломенцев, М.В. Зимянин. А потом и родившиеся в 1924–1930 годах: В.И. Долгих, К.Ф. Катушев, Я.П. Рябов и другие.

Однако эта здоровая в принципе идея была у Л.И. Брежнева трансформирована порожденными «старшей группой» страхами в постепенную «чистку» состава руководства от «потенциальных оппозиционно настроенных лиц».

Начало этого процесса спровоцировали. У Л.И. Брежнева была стратегическая линия, и он ее осуществлял тактически: начал постепенно чистить руководящий состав, производить перестановки политических деятелей. Первую перестановку произвел в 1967 году. Связана она была для меня с до сих пор необъяснимым выступлением Н.Г. Егорычева и В.С. Толстикова на апрельском Пленуме ЦК в 1967 году о том, что страна якобы беззащитна, что в военной сфере еще со времен Н.С. Хрущева проводится неверная линия. Косвенно в этих выступлениях были выдвинуты обвинения против Л.И. Брежнева и заменившего его на этом участке Д.Ф. Устинова.

Егорычева немедленно освободили от обязанностей первого секретаря Московского горкома партии. А Василий Сергеевич Толстиков через некоторое время был направлен послом в Китай. Кстати, разобравшись там с ситуацией, он потом вел курс