знала, что этот пожар не таил в себе серьезной угрозы. Даже если огню удастся перекинуться через полосу голой каменистой земли, то в итоге его остановит сам ледник. Заметив, что Джондалар уже скачет на Удальце, преследуя отступающих мамонтов, Эйла поспешила за ним.

Догнав группу загонщиков, Эйла услышала, как тяжело дышит молодая женщина со стоянки Бреси, которая всю дорогу бежала, стараясь не отстать от могучих животных. Теперь они вряд ли отклонятся в сторону, поскольку уже выбрали путь, который неизбежно должен будет привести их в ледяной каньон. Наконец стадо выбежало в сектор, ограниченный рядами пирамид, и женщины обменялись улыбками. Эйла поскакала вперед – теперь настал ее черед подгонять животных.

Она заметила, что факелы зажжены только над теми пирамидами, которые находятся в непосредственной близости от тяжеловесных гигантов. Охотники не спешили поджигать дальние факелы, ожидая приближения стада, но это было довольно рискованно, ведь животные в последний момент могли свернуть в сторону. Внезапно она осознала, что вход в ледяной загон уже совсем близко. Направляя Уинни к стоянке, она быстро достала копья и, спрыгнув с лошади, почувствовала, как дрожит земля под ногами последнего мамонта, подбегающего к ловушке. Подключаясь к следующему этапу охоты, она бросилась вперед, преследуя старого мамонта со скрещенными бивнями. Основная часть горючего материала, сложенного в большие кучи перед входом в загон, уже горела, это должно было удерживать испуганных животных внутри ловушки. Проскочив мимо костров, Эйла вновь оказалась в холодном каньоне.

Теперь это место едва ли напоминало мир застывшей и безмятежной красоты. Громогласный рев мамонтов отражался от твердых ледяных стен, терзая слух и действуя на нервы. Эйла была в состоянии почти невыносимого напряжения, вызванного как страхом, так и охотничьим азартом. Подавив страх, она вставила первое копье в продольный желобок, вырезанный посредине метательного орудия.

Старая самка направилась к дальнему концу каньона, надеясь найти выход для своего стада, но там на высокой ледяной глыбе ее поджидала Бреси. Подняв хобот, самка-матриарх трубным звуком возвестила о крушении своих надежд, и в тот же момент Бреси метнула копье прямо в открытую пасть. Рев тут же сменился булькающими звуками, и теплая кровь фонтаном хлынула на застывшие ледяные обломки.

Молодой охотник со стоянки Бреси бросил второе копье. Длинный и острый кремневый наконечник пронзил толстую кожу животного и глубоко вонзился в брюшную полость. Очередное копье также нашло уязвимое место, и его тяжелое древко пропороло низ живота. Эта кровавая рана была настолько большой, что из нее начали вываливаться скользкие бледно-серые кишки, и, содрогнувшись всем телом, мамонтиха хрипло взревела от боли. Задние ноги раненого животного запутались в собственных внутренностях. Кто-то метнул еще одно копье, чтобы добить эту обреченную мамонтиху, однако оно попало в ребро и отскочило. Но следующий бросок был более удачным, и длинный плоский наконечник копья вонзился в промежуток между двумя ребрами.

Опустившись на колени, старая мамонтиха сделала слабую попытку подняться на ноги, но затем повалилась на бок. Ее хобот вновь поднялся – словно она хотела еще раз предупредить свое стадо об опасности, – а затем медленно, почти грациозно опустился на землю. Оценив героическое сопротивление этой храброй старой мамонтихи, Бреси коснулась копьем ее головы и возблагодарила Великую Мать за жертву, которая позволит выжить Детям Земли.

Подобно Бреси, многие мамутои, с уважением глядя на поверженных мамонтов, уже возносили хвалы Великой Матери. Группы охотников, каждая из которых атаковала одно животное, сформировались чисто случайно. Благодаря диапазону действия копий нападавшие оставались за пределами досягаемости длинных бивней, хоботов и тумбообразных ног загнанных в ловушку мамонтов. Но в то же время каждая группа охотников следила за тем, как обстоит дело у соседей. Льющаяся из ран умирающих животных кровь слегка растапливала ледяной покров и вскоре застывала красными пятнами, на которых можно было легко поскользнуться. Тускло мерцающие ледяные стены отражали и усиливали каждый звук, и казалось, что весь этот узкий ледяной каньон сотрясается от громогласного ора воинственных криков людей и трубного рева животных.

Быстро оценив обстановку, Эйла направилась в сторону молодого мамонта с длинными изогнутыми бивнями, еще вполне пригодными для нападения. Вставив более массивное копье в новое метательное приспособление, она прикинула силу и направление броска. Ей запомнились слова Бреси о том, что живот мамонта является наиболее уязвимым местом, у нее уже был случай убедиться в этом – Эйлу глубоко потряс вид старой самки с вывалившимися внутренностями. Хорошенько прицелившись, она сделала бросок, и смертоносное оружие полетело по каньону.

Полет был стремительным и точным, и копье глубоко вошло в брюшную полость. Однако при всей мощи этого оружия и силе броска одного такого попадания было недостаточно, чтобы наповал сразить животное, для этого ей следовало найти другую жизненно важную точку. Попавшее в живот копье не могло служить причиной мгновенной смерти. Из этой смертельной раны обильно текла кровь, но боль разъярила мамонта и придала силы для ответной атаки. Угрожающе взревев, он низко наклонил голову и, развернувшись, понесся в сторону молодой женщины.

Единственным преимуществом Эйлы было то, что она метнула копье издалека. Уронив от страха свои копья, она бросилась к ближайшей ледяной глыбе, которая оказалась такой скользкой, что ей не сразу удалось на нее забраться. Едва она успела вскарабкаться наверх, как мамонт со всей своей силой обрушился на этот ледяной монолит. Его мощные бивни раскололи глыбу пополам, верхняя часть начала опрокидываться назад, у Эйлы перехватило дыхание, и она едва успела отскочить в сторону. Огорченный этой неудачей умирающий мамонт снова взревел и начал крушить ледяную стену, пытаясь добраться до спрятавшегося за ней существа. Внезапно в обезумевшее от боли животное почти одновременно вонзились два копья. Первое застряло в его шее, а второе, брошенное с какой-то невероятной силой, проломило его ребро и достигло самого сердца.

Мамонт рухнул как подкошенный рядом с кусками расколотого им льда. Кровь из его ран растекалась тремя глубокими красными лужицами. Некоторое время от них еще шел пар, а затем они быстро остыли и затвердели на ледяном дне загона. Еще не оправившись от шока, Эйла выползла из своего укрытия.

– Он не зашиб тебя? – спросил Талут, подоспев как раз вовремя, чтобы помочь ей встать.

– Нет, по-моему, все в порядке, – почти беззвучно произнесла она.

Взявшись за копье, пронзившее грудь мамонта, Талут выдернул его мощным рывком. Подбежавший к ним Джондалар успел заметить, как кровь с новой силой хлынула из открытой раны.

– Эйла, я был уверен, что он достал тебя! – воскликнул Джондалар. Вид у него был ужасно встревоженный. – Тебе не следовало атаковать его в