фильма, альпинисты, выходят на вокзале в Москве из вагона и растворяются в толпе, звучит песня на слова В. Высоцкого: «В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы — просто некуда деться». Но если бы только в суету, сколько к ней ещё примешано низости. И нам действительно «некуда деться», мы обязаны низость победить Высотой. И для этого надо быть героем! А что поделать, без героизма настоящей жизни не прожить.

6.6. Неоправдавшиеся надежды на культуру

После появления в конце 18‑го века понятия «культура», в течение 19‑го века оно наполнялось содержанием и связывалось с ожиданием того, что понимание тайного механизма работы культуры даст в руки человека возможность управления цивилизационным процессом. Однако идеи разрушения, материализовавшиеся в социальных революциях, первой и второй мировых войнах, авангардном искусстве, поставили крест на этих надеждах. А гуманитарная наука оказалась не в состоянии проникнуть в механизм культуры, более того, она приняла активное участие в её разрушении.

Функционирование на уровнях культуры (5) и духовности (6) обеспечивают самые уязвимые психические структуры. Они последними формируются и наиболее подвержены искажениям. Стоит подуть ветру перемен сильнее, и тонкий покров культуры исчезает (впечатляющий пример этого являет Россия в 1917 и 1990‑х годах). Именно об этом в своё время говорил Фромм: «Механизм высоких идеалов до сих пор ещё сильно отстаёт в своём развитии, а мне не остаётся ничего другого, как с грустью констатировать этот факт» [2].

Сегодня речь идёт уже не об отставании в развитии, а о деградации. Известному в лихие 1990‑е Р. Трахтенбергу, крупному знатоку сразу нескольких ведущих субкультур, чьей специализацией были, по его словам, «шутки про жрачку, бухло и секс» принадлежит ёмкая формула — «всё менее культурная культура», которая очень точно описывает создавшуюся ситуацию. Культура находится в глубоком кризисе, и мы не знаем, как из него выйти, и вообще возможно ли это в создавшейся ситуации.

Проблема вызвана спецификой культуры и искусства, которую в состоянии постичь через свой личный творческий опыт лишь очень небольшое число людей. С одной стороны, у культуры и искусства должно быть твёрдое основание, состоящее из созидательных традиций, высокого профессионализма, талантливости, креативности их творцов, а с другой стороны, там, как и вообще на высоких уровнях деятельности, многое держится на чуть-чуть. Стоит совсем немного отклониться от здравого смысла и безупречного вкуса, и гармония рушится, очарование пропадает. Такова специфика деятельности на большой высоте. По земле может пройти любой, а по канату, натянутому на большой высоте, только акробат с развитым чувством баланса.

Но уже совершенно роковая роль этого предательского чуть-чуть в музейном деле, потому что здесь безвкусицу наиболее трудно замаскировать под новаторство, как в музыке отсутствие слуха выдать за новую музыкальную систему. В этой своеобразной области изобразительного искусства действуют весьма определённые и ставшие уже каноническими правила, их можно, конечно, варьировать, но в отличие от творческой области искусства совсем в узких пределах. А случаи несоблюдения этих правил посетителю музея с достаточно развитым вкусом сразу же бросаются в глаза.

Вот несколько примеров этого. В пригородах Петербурга есть замечательный парк, служивший в конце ХVIII века летней резиденцией императору Павлу I и его жене Марии Фёдоровне. Знаковым местом этого парка являются «Двенадцать дорожек», на скрещении которых стоит статуя Аполлона Бельведерского, а вокруг статуи девяти нимф, Венеры, Флоры и Меркурия. Это место уникально, ничего подобного мне не приходилось видеть в Европе. Архитектор В. Бренна сумел создать очень органичный северный парафраз, где место мраморных изваяний итальянского парка занимают тёмные бронзовые статуи, отлитые в мастерских Российской Академии художеств. И так этот гармоничный ансамбль простоял более двух веков, пока в 2017 году около каждой статуи не установили на металлической раскоряке табличку одного поперечного размера со статуей, где указаны название, происхождение и т. д. Их яркая белизна убила ансамбль, что с ужасом и увидел автор. Статуи исчезли, слившись с тёмным фоном зелени.

Позвонив на следующий день хранителю парка С. М. Фёдоровой, автор услышал возмущённый ответ, что этикетирование совершенно необходимо в музейном комплексе такого рода, как Павловский парк. Не возымели должного действия все попытки объяснить музейному работнику, что этикетки подбираются так, чтобы не уничтожать экспонат своей яркостью и размером. В этом можно легко убедиться в любом музее Петербурга, где, взглянув на стену, ты видишь висящие на ней картины, а не этикетки, которые сливаются по тону и яркости со стеной и находятся как бы в тени позолоченных рам. Если это невозможно сделать в случае с парковыми статуями, то всю информацию можно поместить на отдельно стоящем стенде, установленном несколько поодаль от ансамбля. Что и применяется в парке для описания его отдельных участков. Эти стенды выполнены вполне тактично и не разрушают среду. Ну, наконец, чтобы понять, что вы натворили, возьмите просто прослушайте запись экскурсии, которая транслируется для тех, кто осматривает парк на четырёхместных карах: «Тёмная бронза статуй, местами покрытая мягкой зелёной патиной, идеально гармонирует с сумраком окружающих аллей и тёмной зеленью хвойных деревьев». Уже не гармонирует! Разрушена гармония. Разрушена бездарно и бессмысленно. Если бы статуи были беломраморные, урон был бы не столь велик, но тёмные бронзовые статуи в типичную пасмурную петербургскую погоду теперь просто не видны. Несмотря на все доводы, противоположная сторона оставалась непреклонной. Что же мы имеем в результате: более двухсот лет парк просуществовал без «этикетирования», и вот вам, пожалуйста, г-жа Фёдорова просто выполнила свой долг перед Родиной, и не желает отступать ни на пядь.

Абсурдность содеянного становится ещё более очевидной, если принять во внимание, что имена изваянных персонажей, во многих случаях с историей отливки, вычеканены на основании статуй. Наиболее любознательные с интересом их читали, обходя основание статуи. Стиль этих надписей — как форма шрифта, так и своеобразная манера изложения — переносят нас в ХVIII век. Вот такая неожиданная и необычная по своей конструкции машина времени, дополнительно сообщающая аромат загадочности этому месту. Но вздорная яркость пластмассовых пластин лишает статуи таинственности (чуть не написал — невинности). Задача посетителя теперь существенно упростилась: прочёл текст на зияющей белизной доске, и, скользнув взглядом по приложению к ней в виде трудноразличимой статуи, пошёл дальше.

Этой внезапной вспышке этикетирования, осенившей дирекцию Павловского парка, не уступает по своим масштабам трагедия Летнего сада. После проведенного там евроремонта бездарно разрушено обаяние истории, бродившее между стволов, прятавшееся в кронах деревьев. Такое дурновкусие, отсутствие элементарного профессионализма и здравого смысла — очевидное свидетельство отсутствия культуры. Явно недостаёт культуры ни павловским дамам, ни директору Русского музея,