на него? — исполненным скорби голосом прошептал гость с измождённым видом.

— Конечно, — закивал Ли Ляньхуа, вошёл в дом, подставил табурет и достал меч с платяного шкафа. Заметив страдальческий вид гостя, он снова не удержался. — Послушайте… Ли Сянъи мёртв уже много лет, вы не должны…

Раздался звон!

Голос Ли Ляньхуа вдруг оборвался, хлынула кровь, забрызгивая изящные и плавные узоры на стенах Благого лотосового терема, заполняя углубления в резьбе и проявляя кровавые лотосы.

Гость неожиданно схватил меч Шаоши, вытащил из ножен, пронзил им грудь Ли Ляньхуа, а затем движением запястья выдернул и бросил на пол! «Тысячелетний лис-оборотень» зашёлся бешеным лаем, Ли Ляньхуа повалился назад, гость подхватил его тело, перекинул через плечо и, пользуясь темнотой, скрылся из виду.

— Гав-гав-гав-гав-гав-гав… — «Лис-оборотень» бросился вслед за ним, но цингун этого мужчины оказался слишком хорош, и за несколько прыжков он оставил пса далеко позади, только падали на землю капли свежей крови, совсем незаметные в темноте.

Засияли звёзды и луна, подобная яшме.

Пёс постепенно отставал, шуршали бамбуковые листья, всё оставалось таким же спокойным и пронизанным холодом.

Несколько дней спустя, на рассвете.

Лучи утренней зари освещали половину отвесной скалы за городком Атай, вершина горы поросла бамбуком, но хоть роща и находилась рядом с поселением, из-за обрывистого рельефа горы люди там почти не ходили.

Сегодня в это место, куда редко ступала нога человека, приехал смуглый учёный в сине-зелёном платье — восседая на козле, он дотрясся до вершины скалы, неведомо каким образом удерживаясь в седле.

Козёл добрался до вершины, учёный вдохнул напоённый ароматом бамбука воздух и с наслаждением покачал головой.

— Лжец! Я прибыл! — громоподобным голосом крикнул он.

В горной тишине отозвалось лишь эхо.

Смуглый учёный почесал голову — странное дело, Ли Ляньхуа хоть и медлителен, но никогда прежде не прятался от него в страхе.

— Лжец! Ли Ляньхуа! — снова завопил он, добавив истинной силы.

Неожиданно из рощи с лаем выбежал пёс. Смуглый учёный подскочил от испуга, присмотрелся и увидел, что это рыжая местная собака.

— Неужто мошенник моими молитвами вошёл в круг перевоплощений и превратился в собаку… — не удержался он.

Пёс бросился к нему, схватил зубами за штанину и потянул.

Ничего себе сила. Смуглым учёным, конечно же, был «Учащийся до седин» Ши Вэньцзюэ. Услышав, что Фан Добин взял в жёны принцессу и теперь, скорее всего, покинет цзянху и будет смирно нести обязанности фума, он нарочно приехал поглазеть, как Ли Ляньхуа скучает и тоскует, вот только не ожидал, что тот станет прятаться.

— Гав-гав-гав… — Пёс, словно обезумев, тянул его за штанину, и на душе у Ши Вэньцзюэ слегка похолодело — аромат бамбука, что доносил лёгкий ветерок из рощи, смешивался с чем-то ещё.

Запах крови!

Ши Вэньцзюэ отпихнул собаку ногой, соскочил с козла и бросился вперёд.

Он ворвался в рощу — перед глазами тут же предстал знаменитый Лотосовый терем Ли Ляньхуа, но двери были открыты, и ему сразу бросилось в глаза…

По земле змеилась дорожка кровавых следов.

Уже высохшие пятна тёмной крови выходили из дома, извивались по крыльцу и наконец, капля за каплей терялись в опавших бамбуковых листьях.

Ши Вэньцзюэ с широко раскрытым ртом недоверчиво смотрел на следы крови.

— Ли… Ли Ляньхуа!

В доме никто не откликнулся, со всех сторон дул ветер и слышался шелест.

— Ли Ляньхуа! — Голос Ши Вэньцзюэ задрожал. — Лжец!

В бамбуковой роще стоял пёс, который только что яростно тянул его за штанину, и его вдруг охватил холод Ишуй и свистящего ветра*. Ши Вэньцзюэ судорожно вдохнул и шаг за шагом медленно вошёл в дом.

Отсылка к древнему стихотворению “Песня реки Ишуй”: Ветер свистит, воды Ишуй холодны, храбрый герой уже не вернётся домой.

В главной комнате Лотосового терема расплылось кровавое пятно.

По скоплению брызг крови на стене Ши Вэньцзюэ, естественно, сразу признал, что такие бывают, если, проткнув человека мечом, вытащить оружие. Хаотичные пятна на полу — это кровь брызнула из раны. Чтобы натекло так много, рана должна быть серьёзной, возможно…

Взгляд Ши Вэньцзюэ упал на валявшийся на полу меч.

Меч сверкал, на гладком и прямом клинке ни пятнышка, даже упав в лужу крови, он оставался совершенно чистым.

Ножны лежали рядом.

На полу остался след от удара тяжёлым мечом.

Рука Ши Вэньцзюэ цунь за цунем приближалась к этому легендарному мечу, и когда он дотронулся до него пальцем, от холода оружия его сердце затрепетало. Это ведь знаменитый меч, что принадлежал великому герою, который боролся против сильных, поддерживал слабых, способный устоять против десятитысячной рати, меч, что не изменился, утонув в море…

Меч.

Душа воина.

Меч Шаоши.

Душа Ли Сянъи.

Но столько крови, столько крови… Ши Вэньцзюэ сжимал меч всё крепче и крепче…

Возможно ли, что им… неужели им…

Убили Ли Ляньхуа?

Кто убил Ли Ляньхуа этим мечом?

Кто?

Кто…

Ши Вэньцзюэ задрожал, его смелость дала трещину.

Не прошло и нескольких дней, как в усадьбе «Сотня рек», ордене «Сыгу», Шаолине, Эмэе, Удане и других обществах цзянху все получили известие: хозяин Благого лотосового терема Ли Ляньхуа по неизвестной причине стал жертвой коварного нападения и бесследно пропал.

На пике Сяоцин Фу Хэнъян уже два дня как узнал новости, ему сообщили вовсе не первому, но нельзя сказать, что промедлили. Ли Ляньхуа хоть и числился лекарем «Сыгу», очень мало времени проводил в ордене — в последнее время участились стычки с бандой «Юйлун», но этот человек никогда не появлялся, предпочитая держаться подальше от бурь и штормов. После истории с гробом Лун-вана Фу Хэнъян уже понимал, что этот человек не так-то прост, обладает и умом, и везением, и теперь от известия, что он стал жертвой и бесследно пропал, неизвестно, жив или мёртв, его охватило странное, неописуемое чувство.

Что за человек мог замышлять недоброе против Ли Ляньхуа?

В это же время в усадьбе «Сотня рек».

Ши Вэньцзюэ пил чай.

Не то, чтобы ему не нравилось, но сейчас даже самый превосходный чай для него не имел ни вкуса, ни аромата.

Он проторчал в «Сотне рек» уже три дня.

Цзи Ханьфо находился рядом, Бай Цзянчунь ходил по комнате взад-вперёд, Ши Шуй сидел в углу, поджав под себя ноги — не то медитировал, не то изучал какое-то невиданное боевое искусство.

В комнате висела тишина, пусть здесь и находилось несколько человек, но все с мрачными лицами хранили молчание, никто не проронил ни слова.

Через половину большого часа Ши Вэньцзюэ наконец допил свою чашку чая и кашлянул.

— Всё ещё нет новостей?

Обладая