тут наступает Бабель, наступает как закат солнца — неотвратимо. Он говорит: всё может быть. И народ, о котром печётся интеллигент, оказывается совсем не тем выдуманным народом. И революция убивает своих детей, и тиран может создать стиль, на который всякий интиллегент будет в тайне дрочить, и, одновременно, в самом отвратительном человеке может возникнуть искра доброты.

То есть, Бабель превращается в Достоевского, а Платонов оборачивается Толстым — но это сравнение ничего не объясняет, кроме как интеллигентского механизма ожиданий от писателя.

Извините, если кого обидел.

12 октября 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-10-14)

В Новоиерусалимском монастыре — какой-то ад. Кажется от того, что бывший Президент возлюбил его.

И, чтобы два раза не вставать — о прекрасном.

Извините, если кого обидел.

14 октября 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-10-14)

Настал Покров.

Покров — один из самых интересных и важных праздников.

Это настоящий русский праздник.

Поют "Помяни нас во Твоих молитвах, Госпоже Дево Богородице, да не погибнем за умножение грехов наших, покрый нас от всякаго зла и лютых напастей; на Тя бо уповаем и, Твоего Покрова праздник чествующе, Тя величаем".

Мумми-тролли были русскими — у них было прекрасное чувство снега и сна.

Выйдешь с утра из дома, проскрипишь шатким крестом и уставишься в белый иней, что обсыпал ещё зелёную траву около дорожки. Осень встретилась с зимой, до обеда — осеннее, а после обеда зимнее время. Богородица с небес спускается, да не по вашим суетным делам, а с проверкой. Покров — протопи ночь без дров.

И,чтобы два раза не вставать — ещё о том же:

…Я подтащил шубу к приемнику, и мы сели на нее рядом, обнявшись. Все эти месяцы в душе моей жило чувство потери, а теперь я все нашел, и найденное было даже лучше, чем я мог предполагать.

Элегически бормотал контрабас, отыскивая во тьме свои контрапунктические ходы, блуждая в неразрешимости, поднимаясь и опускаясь, и мне его медленный ход напоминал звездное небо. А прислушиваясь к нему, жаловался на что-то саксофон, снова и снова забиралась в неистовые верха труба, и рояль время от времени входил между ними со своими кинтовыми апокалипсическими аккордами. И, как метроном, как время, раскладывая ритм на синкопы, мягкими пустыми ударами подчинял себе все ударник.

— Не будем зажигать света, ладно? — сказала она, глядя с пола вверх, на зеленоватую шкалу приемника, на его волчий глаз.

— Ладно, — согласился я и подумал, что, может быть, такой ночи у меня никогда больше не будет. И мне стало грустно, что прошло уже три часа, мне захотелось, чтобы все это началось сначала, чтобы я опять вышел с фонарем и ждал, чтобы мы снова вспоминали, а потом опять боялись бы расстаться друг с другом во тьме.

Она поднялась на минуту за чем-то, заглянула в окно и сипло сказала:

— Снег…

Я тоже привстал и посмотрел в темноту за окном. Шел неслышный снег. Первый настоящий снег этой осенью. Я представил, как завтра днем обнаружатся мышиные следы вокруг куч хвороста в лесу и заячьи следы возле акации, которую они так любят глодать по ночам, вспомнил о своем ружье, мне стало весело, и пробрала дрожь. Как славно, что снег, и что приехала она, и мы одни, и с нами музыка, наше прошлое и будущее, которое, может быть, будет лучше прошлого, и что завтра я поведу ее на свои любимые места, покажу Оку, поля, холмы, лес и овраги… Ночь шла, а мы все не могли заснуть, говорили шепотом и обнимались, боясь потерять друг друга, и опять топили печку, смотрели в ее огненный зев, и красный свет пек наши лица. Заснули мы часов в семь утра, уж окна поголубели, и проспали долго, потому что нас никто не будил в нашем доме. Пока мы спали, взошло солнце, и все подтаяло, но потом снова заморозило. Попив чаю, я взял ружье, и мы вышли из дому. Даже больно на секунду нам стало — такой белый зимний свет ударил нам в глаза и так чист и резок был воздух. Снег сошел, но всюду остались ледяные корки. Они были матовы, полупрозрачны. Из коровника шел душистый пар, телята толкались возле и громко топотали, как по деревянным мосткам. Это потому, что под верхними ледяными колчами еще не замерзла навозная жижа. А некоторые с наслаждением паслись на седых озимых и часто мочились, задирая хвосты и расставляя курчавые в паху ноги. И там, где они мочились, появлялись изумрудные пятна мокрой молодой ржи.

Мы шли сперва по дороге. Колеи затянулись матовым, но подо льдом стояла глинистая вода, и, когда сапоги наши проламывали корку, на лед коричнево брызгало. А в лесу из-подо льда торчали поздние, едва зажелтевшие одуванчики. Во льду видны были вмерзшие листья и хвоя, стояли заледеневшие последние грибы, и, когда мы ударяли по ним ногой, они сламывались и, гремя, подскакивая, долго катились по льду. Лед под нашими ногами проседал, и далеко хрустело, и гремело кругом: спереди, сзади и по бокам.

Поля на холмах были дымно-зелены издали и будто пересыпаны мукой, стога почернели, лес сквозил, был черен и гол, только резко проступал березовый белый частокол, барахтались и лоснились зеленью стволы осин, да кое-где по лесистым холмам цвели, горели еще последние красные шапки неопавших деревьев. Река сквозь лес была видна на большое расстояние и была пустынна и холодна на взгляд. Мы спустились вниз по снежному оврагу, оставляя за собой глубокие, сперва грязные, а потом чистые следы и стали пить из родника возле срубленной осины. В неподвижном бочажке родника плотно опустились на дно почерневшие кленовые и дубовые листья, а срубленная осина пахла горько и холодно, и древесина на срубе была янтарной.

Извините, если кого обидел.

14 октября 2012

История про то, что два раза не вставать (2012-10-17)

Обнаружил с помощью поисковой системы Яндекс, что:

1. "Смотреть онлайн бесплатно "Суровые километры". … Данный фильм не рекомендуется к просмотру лицам 0 лет и младше". Представлял просмотр фильма в животе.

2. Обнаружил так же, что стало совершенно невозможно тщеславно искать себя в блогах — вся выдача полна сгенерированным мусором типа "Березин передвинул руку на груди, но не мне — сруба. Цена сруба бани из оцилиндрованного бревна в