или водка проясняют его ослабевшую фантазию, обогащают юмор и заставляют мысль выливаться в красивые образы». (Сегалин, 1926а, с. 68.)

Так как Чарлз Лэм вырос в психопатологической семейной атмосфере, то неудивительно, что у него уже с детства отмечались различные невротические стигмы: заикание, робость, головные боли. Тот факт, что он всю жизнь оставался со своей психически больной сестрой, отказавшись от личного счастья, можно рассматривать как повышенное чувство долга. Однако если мы признаем, что в основе такого самопожертвования лежит мазохизм и инцестуозное влечение писателя к сестре, то нам станет понятнее и его саморазрушительный образ жизни (тяжелый алкоголизм). Можно также предположить, что неудовлетворенность внешней стороной своей жизни заставила его уйти в творчество, где он пытался найти утешение в иллюзорном мире поэзии и романтических очерков.

ЛЮДОВИК II БАВАРСКИЙ (Ludwig der Bayer) (1845–1886), король Баварии с 1864 г.; по мере развития психического заболевания все больше отстранялся от государственных дел.

Наследственность

«…Максимилиан II, отец Людовика II… женат был на Марии Гоген-цоллернской, дочери прусского принца Фридриха Вильгельма. Полагают, что эта принцесса внесла сумасшествие в дом Виттельсбахов. Хотя это едва ли имеет вероятие, так как уже до нее Виттельсбахи не чужды были этой болезни. Говорят, что тетка Людовика II София страдала душевной болезнью и лечилась в доме умалишенных в Illenau. Главною болезненною мыслью было то, что она проглотила стеклянную софу. [Младший сын Максимилиана II Оттон (брат Л годовика II)]…быстро пошел по пути к полному слабоумию». (Ковалевский, 1995, т. 2, с. 489–490.)

«Различными психическими отклонениями страдали двадцать Виттельсбахов; отец Людвига был подвержен жестоким депрессиям, тетя свято верила, что ненароком съела рояль из зеленой травы. Мать Его Величества, принцесса Прусского дома Мария, принадлежала к самой нездоровой ветви рода Гогенцоллернов — ее предки тоже не отличались крепкими нервами… Младший брат Людвига, Отто, вот уже который год находившийся под строгим надзором, давным-давно потерял рассудок и, по словам врачей, превратился в животное. В своей наглухо запертой комнате принц Отто прыгал, уворачиваясь от невидимых чертей, бормотал и пел что-то бессвязное». (Гротт, 2000, с. 138.)

К вопросу о психическом заболевании

«Музыка Вагнералишь пробудила в Людвиге дремавшее до поры безумие. Не случайно и он, и Отто признавались в детстве воспитателям, что время от времени слышат какие-то странные голоса, которые что-то им приказывают, — разве это не сумасшествие?» (Гротт, 2000, с. 138.)

«Несмотря на уединенную замкнутость и отшельническую жизнь Людвига, общество стало замечать в короле много странностей, которые скоро установили мысль о ненормальности его умственных способностей… Сумасшествие короля развилось у него не сразу, а постепенно и мало-помалу… Увлекаясь образами и представлениями своей фантазии, король больше и больше падал в умственном отношении, что, в свою очередь, еще больше способствовало усилению мечтательности и игре фантазии… Дием он спал, а ночью бодрствовал… На придворных обедах устраивали сервировку стола так, чтобы сидящие за столом были скрыты вазами и цветами, дабы король не мог видеть присутствующих. Последние годы жизни Людвиг сидел в государственном совете заслоненный экраном и последний секретарь совета никогда не видел короля в лицо… Многие приказания король издавал сквозь двери, и подчиненные, в знак понимания и готовности исполнения воли повелителя, должны были ответить стуком в дверь… Наряду с этим Людвиг II страдал страшными головными болями, особенно в затылке, и часто прибегал к помощи льда. Много также проглотил король хлоралгидрата, желая избавиться от упорных бессонниц. Бывали случаи, что у Людвига наступали приступы мускульного бешенства: он скакал, плясал, прыгал, рвал на себе волосы и бороду, другой раз он, напротив, оцепе-невал и стоял часами неподвижно на месте. К этому присоединялись иллюзии и галлюцинации. Король слышал голоса и видел видения… Король заказывал обеды на 20 и более сотрапезников. Обедал он один, но пища подавалась всем тем невидимым лицам, для которых поставлены были приборы за королевским столом. Кого именно приглашал король — это вскоре обнаруживали таинственные разговоры, которые он вел с пустыми приборами. В его воображении за этими приборами сидели знаменитые личности времен Людовика XIV… Назначена была комиссия из четырех выдающихся психиатров, которая 9 июня 1886 г. дала следующее заключение: 1. Его Величество страдает резко развитой формой душевного расстройства, известной под именем paranoia. 2. Вследствие слишком большой давности и запущенности болезни в течение многих лет болезнь Его Величества должно считать неизлечимой, причем исходом болезни может быть только слабоумие. 3. Такая болезнь уничтожает свободу воли, и дальнейшее вмешательство короля в государственные дела будет только мешать управлению королевством. Это состояние душевной деятельности короля является пожизненным». (Ковалевский, 1995, с. 496–500, 507–508.)

«В смысле влияния на поведение особенно интересны те случаи, в которых безумные мысли и вытекающие из бредовых фантазий желания более или менее полностью осуществляются в жизни, не встречая препятствий благодаря исключительному положению пациента. В этом случае заслуживает внимания история заболевания баварского короля Людвига, происходившего из очень дегенеративной семьи Виттельс-бахов. Он в течение ряда лет страдал шизофренией с большим количеством бредовых идей величия и преследования, которые не мешали ему некоторое время оставаться патроне. Бред преследования и страх людей привели к тому, что он целые месяцы проводил в одиночестве или, по крайней мере, не видя ни одного лица. Пища его подавалась на столе, который с помощью отдельного механизма выдвигался из-под пола. Приближенные, являясь к нему на прием, должны были надевать маски. Когда он посещал придворный театр, то в последнем'не должно было быть других зрителей, кроме него. Сам он сидел в закрытой ложе, причем ни со сцены, ни из зрительного зала не видно было, находится в своей ложе король пли нет. Артисты должны были играть в пустом театре, не будучи уверены, что у них имеется хотя бы один зритель. Для короля-шизофреника был построен по его указаниям уединенный замок, на свинцовой крыше которого было устроено озеро, на нем плавал искусственный лебедь, на который садился король, воображавший себя Лоэнгрином21'. Такие резкие расстройства не мешали, однако, больному сохранить достаточную ориентировку и даже хитрость. Это видно из того, что он, покончив жизнь самоубийством при недостаточно выясненных обстоятельствах (видимо, утонул в озере), погубил вместе с собой своего лейб-медика, известного психиатра Гуддена». (Гиляровский, 1935, с. 294–295.)

«Людовик так никогда и не женился. Мало того: нет ни одного указания во всех имеющихся о нем известиях на близость его с какой бы то ни было женщиной. Общее мнение врачей, лечивших Людовика,