VIII.50. А рождается он на острове (...), и этот мрамор чуть ли не единственный получил свое название по любителю[4828]. В их времена впервые, по-моему, мраморные стены были на сцене Марка Скавра[4829], и я затруднился бы сказать, из распиленного ли мрамора или из полированного цельными глыбами, как это сейчас в храме Юпитера Громовержца на Капитолии[4830]. До этого я не нахожу свидетельства распиливания мрамора в Италии[4831].

IX.51. Но кто бы ни был тот, кто первым придумал распиливать его и отделить в роскошь, то был человек вредной изобретательности. Это получается от действия песка, а кажется, будто от действия железа: пила по очень тонкой линии давит на песчинки, и самодвижение их от вращения распиливает мрамор. Самым лучшим песком для этого признается эфиопский[4832]. Да, и до того ведь дошло, что за тем, чем распиливать мрамор, отправляются до самой Эфиопии, мало того, даже в Индию, куда и за жемчугами отправляться было для строгих нравов недостойным делом.

IX.52. Индийский песок славится как ближайший к эфиопскому. Однако эфиопский песок нежнее. Он распиливает без всякой шероховатости. Индийский не дает такой же ровности, но полирующим велят тереть мрамор прокаленным индийским песком[4833]. Подобный недостаток и у наксосского песка[4834], и у коптского, который называют египетским[4835]. Вот эти были в старину виды песка для распиливания мрамора. Впоследствии был найден не менее пригодный на какой-то обнажающейся во время отлива мели в Адриатическом море, но высмотреть его не легко.

IX.53. Теперь-то недобросовестные мастера вздумали распиливать каким угодно песком из всех рек, и убыток от этого понимают очень немногие. Ведь более грубый песок трет более просторными крупицами и стирает больше мрамора, оставляя из-за шероховатости больше работы для полировки, а распиленные таким образом плиты утоньшаются. А для полировки подходит фиванский песок[4836] и тот, который получается из камня пороса[4837] или из пемзы.

X.54. Для полировки статуй из мрамора и даже для резьбы и опиливания гемм долгое время предпочитали всем другим наксосский камень. Так называются точильные камни с острова Кипра. Их превзошли впоследствии привозимые из Армении[4838].

XI.55. Говорить о видах и цветах мрамора не имеет смысла — настолько они известны, и нелегко перечислить — настолько их много. Ведь где только нет своего мрамора. Все же о самых прославленных видах сказано при обзоре стран с их народами[4839]. Не все, однако, виды рождаются в каменоломнях, — многие рассеяны и под землей, притом ценнейшие, как, например, зеленый лакедемонский мрамор, который веселее всех остальных[4840], как, например, и августовский и затем тибериевский, впервые найденные в Египте во время принципата Августа и принципата Тиберия. Отличие их от офита состоит в том, что, тогда как пятна офита похожи на змеиные, отчего он и получил свое название, у них пятна расположены иным образом: у августовского пятна волнообразно закручены в завитки вверх, у тибериевского они рассеяны сединками и не сплетаются[4841].

XI.56. И колонны из офита встречаются только очень небольшие. Есть два вида офита: мягкий белого цвета и твердый темного цвета. (...) Против змей некоторые особенно хвалят тот из них, который по цвету пепла называют тефриас[4842]. Называется и мемфит по месту, имеющий природу гемм[4843]. (...)

XI.57. Красный цвет у порфирита, в том Египте; он же, испещренный белыми крапинками, называется лептопсефос[4844]. В каменоломнях его можно вырубать какими угодно глыбами. Статуи из него привез в Город из Египта для цезаря Клавдия его прокуратор Витрасий Поллион, однако новинка не очень была одобрена, — во всяком случае, никто потом не последовал этому[4845].

XI.58. Тот же Египет нашел в Эфиопии так называемый басанит, цвета и твердости железа, отчего и дал ему это название[4846]. Никогда еще не находили его крупнее, чем посвященное императором августом Веспасианом в храме Мира изображение Нила с резвящимися вокруг шестнадцатью детьми, под которыми подразумевается столько же локтей высшего уровня подъема этой реки[4847]. Рассказывают, что не отличается от него тот, из которого сделан Серапис в святилище в Фивах, как думают, посвященный статуе Мемнона, и передают, что каждый день при восходе солнца он звучит, как только его коснутся лучи[4848].

XII.59. Наши в старину считали, что оникс[4849] рождается только в горах Аравии[4850] и больше нигде, Судин[4851] — что в Кармании[4852]. Сначала из него делали питьевые сосуды, потом ножки лож и кресла[4853], и Корнелий Непот[4854] передает, что великим чудом было, когда Публий Лентул Спинтер[4855] показал амфоры из него величиной с хиосские кады[4856], что через пять лет после этого он видел колонны в 32 фута высотой.

XII.60. По-разному использовали этот камень и впоследствии: как редкостное чудо поставил Корнелий Бальб в своем Театре[4857] четыре небольших колонны; мы видели 30 колонн побольше в столовой, которую выстроил для себя Каллист, один из вольноотпущенников цезаря Клавдия, известный своим могуществом[4858]. Этот камень некоторые называют алабастритом, из которого выдалбливают и сосуды для умащений, так как считается, что умащения в нем сохраняются лучше всего, не портясь[4859].

XII.61. Он же, если его прожечь, пригоден для пластырей[4860]. Рождается он в окрестностях Фив египетских[4861] и Дамаска в Сирии[4862]; этот белее прочих, однако самый лучший — в Кармании[4863], затем — в Индии, и потом уже — в Сирии и Азии[4864], а самый дешевый и без всякого блеска в Каппадокии[4865]. Ценятся те, которые как можно более медового цвета, с пятнами в завитки и непросвечивающие.

Недостатки в них — роговой или белый цвет и какое бы то ни было сходство со стеклом.

XIII.62. Многие считают, что мало отличаются от него для сохранности умащений лигдины, найденные на Паросе, величиной не больше чаш и кратеров, раньше обычно привозимые только из Аравии, исключительной белизны[4866]. Высоко ценят и два камня противоположной между собой природы: кораллитик, найденный в Азии, размером не больше двух локтей, очень близкий к слоновой кости по белизне и по некоторому сходству с ней[4867]; напротив, черен алабандик, названный по своей земле, хоть он рождается и в Милете, однако по виду больше отливает пурпуром,