он же делается жидким на огне и плавится для использования в качестве стекла[4868].

XIII.63. Фиванский камень, испещренный золотыми крапинками, находят в относящейся к Египту части Африки, по какому-то своему природному полезному свойству пригодный на маленькие ступки для растирания глазных мазей, а в окрестностях Сиены в Фиваиде находят сиенит, который раньше называли пирропойкилос[4869].

XIV.64. Цари[4870], как бы состязаясь, делали из него[4871] столпы, называя их обелисками, — они посвящены божеству Солнца и представляют собой изображение его лучей, что и означает их египетское название[4872]. Первым из всех это ввел Месфрес, который царствовал в Городе Солнца[4873], получив такое повеление во сне; это самое и написано на его обелиске[4874], — ведь те резные изображения, которые мы видим, представляют собой египетские письмена.

XIV.65. После этого стали высекать их и другие цари. Сесотес[4875] установил в указанном выше городе[4876] четыре обелиска высотой по сорока восьми локтей, а Рамсес, во время царствования которого был взят Илион[4877], — в 140[4878] локтей. Он же, на некотором расстоянии от того места, где был царский дворец Мневиса[4879], установил другой, высотой, правда, в 120 локтей, но с толщиной необычайной — по одиннадцати локтей с каждой стороны.

XIV.66. Говорят, что эту работу выполняло 120000 человек. Сам царь, когда уже собирались поднимать обелиск, стал опасаться, что подъемные приспособления не выдержат тяжести, и, для того чтобы усилить внимание мастеров угрозой еще большей опасности, привязал своего сына к вершине обелиска, чтобы опасение поднимающих за его невредимость было на пользу и для камня[4880]. Благодаря поразительности этого сооружения получилось, что, когда царь Камбис брал город и пожар уже достиг подножия обелиска, он приказал потушить его из почтения к этой громаде, тогда как к городу никакого у него не было почтения[4881].

XIV.67. Есть и два других: один установленный Змарресом[4882], другой — Фием[4883], без письмен, по сорока восьми локтей. В Александрии установил один обелиск Птолемей Филадельф[4884], в восемьдесят локтей. Его высек царь Нектеб[4885], без письмен, и гораздо более трудным делом оказалось переправить и установить его, чем высечь. Некоторые передают, что он был переправлен на плоту архитектором Сатиром[4886], Калликсен[4887] — что Фойником[4888];

XIV.68. по каналу, вырытому прямо к лежащему обелиску, был подведен Нил, и два широких судна, нагруженные футовыми кусками того же камня весом вдвое больше обелиска, подплыли под обелиск, опиравшийся своими концами на тот и другой берег, затем, когда убрали камни, суда поднявшись приняли груз; он был водружен на шести опорах из того же камня, а мастер получил в вознаграждение 50 талантов. Этот обелиск был установлен в Арсиноейоне указанным выше царем как дань любви к Арсиное, своей супруге и сестре[4889].

XIV.69. Так как он там мешал навалиям, некий Максим, префект Египта, переместил его оттуда на форум, срезав верхушку, с тем чтобы приставить покрытую золотом вершину, однако так и не сделав этого[4890]. В Александрии есть и два других у порта в храме Цезаря, которые высек царь Месфрес, по сорока два локтя[4891].

Самой большой трудностью оказалась переправка обелисков по морю в Рим, на судах очень примечательных.

XIV.70. То судно, на котором был привезен первый обелиск, божественный Август посвятил как достопримечательность в постоянных навалиях[4892] в Путеолах[4893]; оно было уничтожено пожаром. Хранившееся несколько лет судно, на котором привез обелиск цезарь Гай[4894], судно, поразительнее всего того, что когда-нибудь было видано в море, божественный Клавдий, соорудив на нем башни из пыли в Путеолах и отведя его в Остию, затопил, использовав для строительства порта[4895]. В связи с переправкой обелисков появилась другая забота о таких судах, которые могли бы подвозить их по Тибру, а благодаря испытанию выяснилось, что у этой реки воды не меньше, чем у Нила.

XIV.71. Тот обелиск, который божественный Август установил в Большом цирке[4896], был высечен царем Псеметнепсерфреем, в царствование которого Пифагор был в Египте, в 85 и три четверти фута, не считая подножия из того же камня, а тот, который он установил на Марсовом поле, на девять футов меньше, — Сесотисом[4897]. Оба они — с надписями, содержащими истолкование природы по философии египтян[4898].

XV.72. Тому обелиску, который находится на Поле[4899], божественный Август нашел замечательное применение для отметок тени от солнца и определения таким образом продолжительности дней и ночей: с этой целью был сделан каменный настил в соответствии с высотой обелиска, так чтобы ему равнялась тень в день зимнего солнцестояния в шесть часов[4900], и чтобы по мере ежедневного убывания и прибывания тени ей соответствовали вделанные рейки из меди. Это дело достойно того, чтобы о нем знали, — обязано оно изобретательному уму математика Факунда Новия[4901]. Он добавил к вершине обелиска покрытый золотом шар, чтобы тень благодаря такой макушке заканчивалась четкой, иначе вершина отбрасывала ее расплывчатой, — эта мысль, как рассказывают, была подсказана ему тенью от головы человека[4902].

XV.73. Эти показания вот уже почти 30 лет не согласуются, то ли из-за отклонившегося, измененного по каким-то законам неба, движения самого солнца, то ли из-за некоторого перемещения всей земли от своего центра, как это, узнал я, замечено и в других местах, то ли из-за смещения только там гномона вследствие землетрясений в Городе, то ли из-за оседания этой громады вследствие разливов Тибра, хотя говорят, что и в землю был заложен фундамент в соответствии с высотой установленной тяжести[4903].

XV.74. Третий обелиск в Риме находится в Ватиканском цирке принцепсов Гая и Нерона[4904]. Из всех обелисков разбился всего лишь один, при сооружении, который делал сын Сесосиса Ненкорей[4905]. Сохранился и другой его же обелиск в сто локтей, который он в соответствии с оракулом посвятил Солнцу, когда к нему после слепоты вернулось зрение[4906].

XVI.75. Скажем попутно и о пирамидах в том же Египте, этом праздном и глупом выставлении напоказ царями своего богатства, поскольку, как передают многие, они для того строили пирамиды, чтобы их богатство не доставалось преемникам или злокозненным соперникам или чтобы народ не был в праздности. Неутомимым было в этом тщеславие тех людей. Существуют следы очень многих начатых пирамид