class="p1">XXIV.116. Рассмотрение такой расточительности уводит в сторону и вынуждает отклониться от намеченного пути в связи с еще другим, более сумасбродным сооружением из дерева. Гай Курион, который погиб в гражданской войне на стороне цезарианцев, не мог, устраивая погребальные игры в честь отца[5005], превзойти Скавра богатством и пышностью, — да и откуда у него такой отчим как Сулла и такая мать как Метелла, скупщица имущества проскрибированных, откуда такой отец как Марк Скавр, столько раз бывший первым лицом в государстве и укрыватель грабежей марианской компании в провинциях[5006], — хотя уже даже сам Скавр не мог равняться с собой, получив за пожар[5007] то, по крайней мере, вознаграждение, что, после того как он свез со всего мира вещи, уже больше никто не мог равняться с ним в его сумасбродстве, так вот, Курион должен был прибегнуть к своей изобретательности и измыслить что-нибудь.

XXIV.117. Стоит труда узнать, что он придумал, и тогда мы будем рады нравам нашего времени и наоборот назовем себя предками[5008]. Он соорудил вплотную друг к другу два обширнейших театра из дерева, каждый из которых держался на вращающейся на оси уравновешенной плоскости, и после того как кончалось дополуденное представление зрелищ в обоих театрах, обращенных сценами в противоположные стороны, чтобы не заглушать друг друга, он, вмиг повернув их, причем после первых дней, как известно, даже с некоторыми сидевшими, и сомкнув их углы между собой, превращал в амфитеатр и устраивал сражения гладиаторов, водя по кругу скорее сам нанявшийся римский народ[5009].

XXIV.118. И чему здесь прежде всего поражаться — придумавшему или придуманному, построившему или замыслившему, чьему-то дерзновению выдумать это или взять на себя или поручить? А верх всего это — безумие народа, решившегося сидеть на таких ненадежных и неустойчивых сидениях. Вот он тот победитель стран и покоритель всего мира, распоряжающийся народами и царствами, предписывающий иноземцам свои законы, некая часть бессмертных богов роду человеческому, — висит на устройствах и рукоплещет угрожающей ему опасности!

XXIV.119. Что за пренебрежение жизнью людей и что тут сетования о Каннах![5010] Какое бедствие могло бы стрястись![5011] Когда земля разверзаясь поглощает города, это становится всеобщей скорбью смертных, — и вот весь римский народ, словно посаженный на два корабля, держится на двух осях и смотрит на самого себя, ведущего решительное сражение, обреченный на гибель в любое мгновение от неполадок устройств!

XXIV.120. И благосклонность на трибунских собраниях завоевывается благодаря тому, что он трясет висячие трибы, — а на что он, выступая с Ростр, не осмелится перед теми, которых склонил к этому![5012] Ведь в сущности говоря, весь римский народ вел решительное сражение на погребальных играх у могилы его отца. Когда оси стерлись и пришли в негодность, он видоизменил это свое грандиозное сооружение: сохранив форму амфитеатра, он в последний день на двух противоположных сценах посредине устроил борьбу атлетов, затем, напротив, вмиг убрав подмостки, в тот же день представил победителей из своих гладиаторов. И не был ни царем Курион, ни повелителем народов, не отличался богатством, поскольку у него не было никакого состояния, кроме раздоров первых лиц в государстве[5013].

XXIV.121. Но скажем о чудесах, непревзойденных по своей подлинной ценности. Квинт Марций Рекс, получив от сената поручение починить водопроводы Аппиев, Аниен и Теплый, провел во время своего преторства, проложив подземные ходы сквозь горы, новый водопровод, названный по его имени. А Агриппа во время своего эдильства, проведя еще Водопровод Девы, соединив прочие и приведя их в порядок, соорудил 700 водохранилищ, кроме того, 500 водометов, 130 водораспределительных башен, причем многие из них великолепные и по украшению, поставил на этих сооружениях 300 статуй, медных или мраморных, 400 колонн из мрамора, и все это за один год. Сам он добавляет в упоминании о своем эдильстве, что он и зрелища устроил, длившиеся пятьдесят девять дней, и предоставил в бесплатное пользование 170 бань, число которых в Риме теперь возросло до бесконечности.

XXIV.122. Предшествующие водопроводы превзошло последнее недавнее дорогостоящее сооружение, начатое цезарем Гаем и законченное Клавдием: от 40-го камня до той возвышенности, с которой воду могли бы получать все холмы Города, были проведены Курциев и Голубой источники и Новый Аниен, а на сооружение это было израсходовано 350000000 сестерциев.

XXIV.123. Так что если кто оценит потщательней обилие вод в общественных местах, банях, водоемах, каналах, домах, садах, пригородных виллах, расстояния подачи воды, воздвигнутые арки, прорытые горы, выровненные долины, то признает, что во всем мире не было ничего более поразительного[5014].

XXIV.124. К числу сооружений того же Клавдия, особенно достойных упоминания, я лично отнес бы, хоть и заброшенное его преемником из-за ненависти к нему, прорытие горы для спуска Фуцинского озера, с неописуемыми, конечно, затратами и несметным множеством работников в течение стольких лет, так как или выводили на вершину при помощи устройств сток вод там, где гора была землистой, или вырубали твердый камень, и все это происходило внутри во мраке, что невозможно ни вообразить себе никому, кроме тех, кто видел это сам, ни рассказать человеческим языком[5015].

XXIV.125. Ну а сооружение Остийского порта[5016] я обхожу молчанием, так же как и дороги, прорубленные в горах, отделение насыпью Тирренского моря от Лукринского озера[5017], столько мостов, построенных с такими затратами[5018]. И одно из многих чудес самой Италии это то, что мрамор в каменоломнях растет, как сообщает Папирий Фабиан, величайший знаток природы, и добывающие тоже утверждают, что эти горные выработки заполняются сами собой[5019]. Если это правда, то есть надежда, что у роскоши никогда не будет недостатка в нем.

XXV.126. Переходя от мраморов к замечательным природам других камней, кто будет сомневаться в том, что прежде всего предстанет магнит? (...)

XXVII.131. В Ассе Троады камень саркофаг раскалывается легко расщепляющимися слоями. Известно, что от тел покойников, захороненных в нем, через 40 дней не остается ничего, за исключением зубов. Муциан сообщает, что и зеркала, скребницы, одежда, обувь, положенные для умерших, становятся каменными[5020]. Такого же рода камни есть и в Ликии и на Востоке, которые разъедают тело, если приложить их и к живым[5021].

XXVIII.132. А более пригодны для сохранности тел, без уничтожения их, хемит, очень похожий на слоновую кость, в котором, как передают, захоронен Дарий[5022], и похожий на паросский белизной и твердостью, только менее тяжелый, который называется порос