моя и рука лучше. Многое делать могу без слез боли. Хотя грудь иной раз и пронзится болью, точно каленым железом, но в общем терпимо. Сплю хорошо. Конечно, иногда думается о судьбе Вали… Но на все воля Господня. Пустошкин говорил, что Валя сама небрежно отнеслась к болезни и не полностью провела просвечивания рентгеном, назначенные ей хирургом. Ну, да кто что знает?!

[На полях: ] Внешне рана моя выглядит очень хорошо и не «страшно». С эстетической стороны… Я долго не решалась взглянуть, боясь уродства, — но тоже не так уж плохо. Они были милостивы и оставили порядочно ткани железы, придав ей форму. Я и то шучу, что м. б. по ней сделать косметическую операцию левой половины для симметрии. Это, кажется, пустяковая операция. Если бы была моложе, то и сделала бы, а теперь-то уж как будто несолидно о косметических операциях думать.

Ванечек, мама и Сережа тебе очень кланяются. А я? Я так о тебе волнуюсь. Напиши скорее, как ты. Господь да сохранит тебя! Целую тебя и крещу. Оля

307

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

12. Х.43

91, rue Boileau, Paris, 16

Дорогая моя Ольгуночка, твое письмо к именинам прочитал в самый День ангела, дотерпел-таки. Очень я, кстати, и устал, 8-го в 4 ч. дня опять угнездился на своей квартире. Теперь все в порядке, и драпри мне повесили, только в кухне раковина-бассейн расколот, не заменили пока.

На именинах перебывало у меня много народу. Да и на «черствых» тоже. Получил много цветов. Елизавета Семеновна прислала дивные розы и телеграмму. Муж ее был. (Она у сестры в центре Paris и после потрясения страшится и поглядеть на наши (ее) «помпеи»). Правда, из окна моего — «помпеи», в 10 метрах. Вид..! И до сей поры мотается на дереве лоскут какой-то… И такие чудеса… — чей-то пиджак перенесло через 2–3 квартала, через мой дом, и его нашли на платане, на av. Versailles… (почти за 1/2 километра!) но еще большее чудо, что в кармане уцелел бумажник с 53 тыс. и — еще большее чудо! — владельцу пиджака… выдали его и — с деньгами!.. Чудо из чудес.

Но — к своему.

Я опять плохо себя чувствую — итоги _в_с_е_г_о! 2 раза были рвоты, через 3–4 дня. Кислотность. Лечусь. Охота есть — есть. Знаю, отчего эти рвоты: мне нельзя есть мясные бульоны. А вчера я съел большую тарелку лапши куриной… Сегодня я буду есть только курицу и молочный кисель. —

Ура! Мои инженеры Пастаки подарили мне — редкость!.. 1/2 литра оливкового масла! Что мне как раз и надо!

Много было сочувственных писем и визитов, самых неожиданных. Все-таки Шмеля немного любят. М. б. мои «главы» «Лета Господня» увидят свет:732 предполагаются ежемесячники в Париже, на русские деньги. Уже были у меня — с поклоном (совершенно неожиданное посещение одного господина733, который как-то сневежничал (задирание носа, от высоты, ему несоответственной, с которой он свалился, или сам сошел(?)), и вот, появление с повинной…) и с просьбой. Подумаем…

Последним с именин ушел, как всегда, доктор. Ему я прочитал 2–3 главы… Он был захвачен… Читал ему «Москву» и — «Благословение».

Но теперь — самое важное: Оля, светик, мне, недостойному, было явлено… знамение! Я был потрясен и — укреплен. Это по _е_я_ молитвам. Бомбардировка была 3-го сент., 2-го я вечером, как всегда, сорвал листок календаря инвалидов — стало — 3 сент. Так и осталось до… 10 окт..! 10-го я оборвал все с 3 сент. по 11-е окт. Не читал. Решил бросить. Потом, часа через 2–3, вспомнил: надо выбросить. И — мысль! а что из моего было за эти 5 недель? Начал просматривать, откладывая с пачки — назад. Ни-че-го! Остался последний листик — на 3-ье сентября! И что же..? — Мое! «Царица Небесная»! И какой отрывок!!.. «Плавно колышась, грядет Царица Небесная…» (начало страницы 89 «Лета Господня») 23 — (двадцать три) строчки, кончая: «… — все под Ней. Она — Царица Небесная»734.

Суди сама. Случайность? Все — случайность? 3-ье сент. (21 авг.) никак не связано с праздником Пречистой. Календарь составляли за 1 1/2 года до 3 сент. Выбирал не я, а — кто-то… из моих книг. Хотел выбросить — и — удержался… И на последнем листке (я смотрел в обратном порядке) — вот _о_н_о! До чего же _я_в_н-о! Кто узнаёт… — поражены и — обрадованы. Это же идея моих «Путей»: мы — в Плане. И вот — «Знамение». Поцелуй недостойного Ванюшу. А я — тебя, о, сколь достойную!.. О здоровье! пиши!! Твой Ваня. Спешу послать. Уже 6 часов вечера.

[На полях: ] Сколь многих укрепило «Знамение»!

Я знаю, как я недостоин! Сохрани же, как святую память, листик Календаря за 3.Х!735

308

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

15. XI.43

Дорогой Ванюша!

От тебя ни слуху — ни духу. У меня такое кошмарное состояние от этого, какая-то оловянная запуганность и не верится, что когда-нибудь услышу от тебя хоть слово. Неужели ты снова болеешь? Все ночи вижу кошмары, иногда связанные с тобой. Вчера тоже: ты сидел какой-то сердитый на меня, а мне было так холодно, и я подошла и села около тебя и говорю: «посмотри, какие мурашки у меня по коже». И сама вижу их. М. б. ты пишешь и занят?

Я пойду справлюсь на почте, не запрещено ли снова сообщение с Парижем. Думаю даже для успокоения себя, что м. б. все тюки почтовые запропастились куда-нибудь, ну как у Вас в Париже было с бомбардировкой. Получил ли ты мое фото? С кошками. Это последнее в этому году и после операции. На днях узнала, что одну мою хорошую знакомую736 (казачку), будут скоро оперировать (камни в почке) уже 2-ой раз. Теперь не v. Capellen, a другой. Мне трудно писать в такой тревоге о тебе и не зная ничего. Если еще несколько дней ничего не узнаю, то буду просить Меркулова сообщить мне, что с тобой. В последнем письме ты писал, что у тебя снова боли и тошноты. Это меня убивает.

Я тебе писала об «иконке»737, которую получила от Doctor’a, но ты видимо тоже не получил этого письма. Или никак не реагируешь. Берегись, умоляю тебя. Как мне грустно, что ничего не могу тебе послать и ничего для тебя сделать. После холода и мокра опять солнце и ночью звезды-звезды! Ах, какие алмазы! Я чувствую себя не очень хорошо — сердце томит меня, все будто оно