в последнее время серьезные проблемы со здоровьем, на лекарства улетает куча денег. А еще ей нужно больше отдыхать. Вчера вечером Степа громко слушал музыку, потому Наташа и поднялась к нему — хотела сделать замечание. Настроена она была весьма воинственно, даже собиралась стращать нового соседа полицией, но при виде Степы моментально смягчилась. Тот так очаровательно извинялся, что Наташе даже стыдно стало за свой грубый тон. Потому, когда Степа пригласил ее выпить чаю, она не смогла ему отказать. А дальше все завертелось…

Свет опять моргнул и потух. Я вздохнула. С этого дня лучше буду ходить везде пешком: еще раз такую пытку мне точно не вынести.

Где-то высоко над нами раздался неприятный скрежет. Потом что-то два раза лязгнуло, и свет снова включился. Лифт заработал, поехал вниз. Мы с Наташей вскочили, не веря толком своему счастью. Тем не менее кабина благополучно доехала до первого этажа и распахнула двери.

Первым на свободу бросился Рекс, следом — мы. Рексу, кажется, уже сильно хотелось в туалет, потому Наташа едва за ним поспевала. Я чуть отстала, чтобы не путаться у этих двоих под ногами, взглянула на экран телефона. Двадцать минут девятого! Ужас!

Мне подумалось, что Григорий меня точно не дождался, уехал на работу. Но, выйдя на улицу, я обнаружила прямо перед подъездом его машину. Сам Григорий тоже был на месте — стоял, облокотившись о капот, пытался кому-то звонить. Наверное, мне.

Я невольно заулыбалась, со всех ног бросилась к боссу. Я была переполнена эйфорией из-за своего долгожданного освобождения.

— Привет! — радостно воскликнула я, поправляя ремешок сумки.

Григорий наконец взглянул в мою сторону — и в то же мгновение внутри у меня все заледенело. Его взгляд источал ярость, его ноздри раздувались, как у дикого жеребца.

— Какого черта, Яна? — прорычал Григорий, выпрямляясь. — Ты зачем из меня дурака делаешь?

— Прости! Я не специально опоздала и не нарочно не отвечала на звонки. Я могу все объяснить.

— Садись в машину, зараза блондинистая, — процедил он с таким видом, будто еле сдерживает желание меня придушить. — Беседовать с тобой мы позже будем. Без свидетелей.

Глава 11

Глава 11

Вот надо же мне было застрять в лифе именно сегодня! Просто злой рок какой-то. Я ведь, считай, на испытательном сроке: сейчас наоборот нужно делать все, чтобы показать себя с лучшей стороны. Хотя… рано я опускаю руки. Ну, подумаешь, маленькое опоздание. Григорий позлится и перестанет, правда же? Главное, больше не расслабляться, не встревать в неприятности. Все будет хорошо.

Украдкой вздохнув, я забралась в «Гелендваген», и спустя минуту Григорий уже повез меня в неизвестном направлении. Если честно, в какой-то момент я серьезно засомневалась, что едем мы в сторону коттеджного поселка. Вид у босса был такой, что невольно думалось: он везет меня в сторону леса, где чуть позже и прикопает.

Ехали мы долго. Очень. Город, как назло, утонул в пробках.

Минут через двадцать пути я немного осмелела и попыталась объясниться.

— Я сейчас в лифте застряла, — косясь на босса, поведала я. — А там телефон не ловит, потому я и не смогла предупредить тебя о задержке. Но ты не переживай: такого больше не повторится. Я больше лифтами пользоваться не буду, буду пешком ходить. Оно и для фигуры полезно.

Григорий ничего не ответил, даже не повернулся в мою сторону. Вот же индюк! Как будто он никогда в лифтах не застревал. Хотя кто его знает, может, с ним и правда ничего подобного не происходило. Он ведь не в многоэтажке живет, — может, и не догадывается, каково это — вопить в темной кабине, не желая быть съеденной излишне приветливым Рексиком.

Еще минут через двадцать у меня случился новый прилив смелости, потому я отважилась спросить:

— А далеко еще до поселка?

Меня уже немного укачало (наверное, от волнения). А еще мы снова встряли в пробку, которая совсем-совсем не двигалась.

В этот раз Григорий не стал делать вид, что я сама с собой разговариваю. Мазнув по мне хмурым взглядом, он выудил из бардачка пачку каких-то листов, сунул мне:

— На, изучай.

— А что это? — Я постаралась изобразить энтузиазм и покорность одновременно.

— Список занимательных фактов обо мне, — сухо пояснил Григорий. — Читай и запоминай: пригодится. И свое сочинение тоже давай. Ознакомлюсь.

— Мое сочинение? — Я заерзала, не понимая, о чем он.

Зрачки Григория снова сузились. Если он и был уже готов простить меня за опоздание, то точно передумал.

— Яна, я же просил к утру набросать о себе что-нибудь интересное, — мрачно напомнил босс.

— Точно, — глухо подтвердила я, холодея. — Просил.

— А ты что, ничего не написала?

— Я забыла, — понуро опустив голову, призналась я. — Вчера так много дел было вечером — твоя просьба вылетела у меня из головы.

— Ясно. — Он произнес это таким тоном, что стало не по себе.

Кажется, он решил, что я специально над ним издеваюсь. Но ведь это не так!

— Я все напишу, — поспешила заверить я. — В обед. Честно-честно. Я не пойду есть, даже из-за стола не встану — буду сидеть и писать. Или нет, я прямо сейчас займусь автобиографией.

Я раскрыла сумку, проверила содержимое. Само собой, ничего такого, на чем можно было письменно исповедаться, у меня не нашлось.

— А у тебя случайно нет с собой чистого листочка? — помявшись, спросила я у босса.

Лучше бы не спрашивала. Он взглянул так, что моя голова сама собой втянулась в плечи, а сердце забилось в два раза быстрей, чем нужно. После этого я уже не отваживалась привлекать к себе внимание босса до конца поездки. Отодвинувшись к окну, я молча листала записи Григория, стараясь запомнить все близко к тексту.

Автобиография, составленная им, отличалась хаотичностью. Перечисленные факты были никак не связаны между собой, от того не особо-то хорошо запоминались. Все было примерно в таком духе:

«Просто жить не могу без помидоров, ем их каждый день. Яичница с помидорами — мой любимый завтрак. Салат с ними — обязательный компонент меню. «Кумато» и «Махитос» люблю до дрожи.

Мою первую любовь звали Оля. Она красила волосы в зеленый, чтобы походить на русалку. Однажды Оля сломала ногу. Я нарисовал на ее гипсе кучу разных картинок, некоторые были не очень приличные, потому Олины родители запретили нам общаться.

Отец умер, когда мне было четыре. Через два года мама вышла замуж за его старого друга, у меня появился сводный брат-ровесник.

В детстве я много времени проводил с бабушкой. Она научила меня рыбачить