Я была в таком шоке, что едва находила силы отвечать Дине и с содроганием в сердце думала о возвращении домой и последующем разговоре с Глебом. Я не собиралась молчать, не собиралась идти на уступки. Если уж на то пошло, то и терять мне кроме Дины было нечего. И после всего, что у нас было с Максимом прошлой ночью… разве могла я его так подставить? Но придется. Хотя бы сделать видимость в целях собственной безопасности, судя потому что я услышала, Глеб был намерен идти до конца. А эта связь со Шведовым могла вылиться для меня в очень неприятные вещи…

— Папа сказал, что ты теперь всегда будешь дома вместе со мной и оставишь работу. Это правда? — с надеждой в голосе спросила Дина.

— Да, на какое-то время я оставлю работу… — я поцеловала ее в макушку, вдыхая близкий и родной запах, по которому так скучала все эти дни.

— Ура! Вот это подарок! — подпрыгнула от радости Дина.

Глеб не позволит мне теперь и шагу ступить из дома, но счастья дочери по этому поводу я разделить не смогла.

— Ну, наконец-то! — хмыкнула свекровь. — Хоть какое-то правильное решение. Тебе разве недостаточно того, что тебя муж обеспечивает? Зачем тебе этот фонд и университет? Занимайся ребенком и не трать попусту деньги и время!

— Вы не забыли, Виолетта Артемовна, что я к вам не с улицы пришла, а мой отец был обеспеченным человеком? Меня не нужно тыкать деньгами и моими предпочтениями. Я в средствах не стеснена и еще способна за себя решать, что мне делать, а что нет.

Свекровь повернулась и удивленно на меня посмотрела.

— Ты что-то путаешь, Надежда. Эта компания уже давно принадлежит Глебу, а твой отец все развалил, потому что…

— Потому что вы с сыном задумали сделать из меня дурочку? Ничего он не разваливал!

— Что за тон, Надя? — недовольно отозвалась Виолетта Артемовна.

— Это у Вас, что за заявления? — возмутилась я. — Я ведь звонила Вам эти дни, почему Вы не брали трубку? Вы ведь знаете, что не было никакой коман…

— Потише, деточка! — перебила меня мать Глеба и перевела взгляд на Дину.

Но я не собиралась молчать.

— Костя, останови машину.

— Не могу. У меня указание от Глеба Викторовича отвезти вас домой и по пути нигде не останавливаться.

— Останови машину. Немедленно! — я повысила голос.

— Извините. Не могу.

— Заметьте, Константин, в каком она неадекватном состоянии, — не унималась Виолетта Артемовна, а я закатила глаза и с силой ударила кулаком по сиденью. Да что же это такое? Будто сговорились они все!

Мне следовало сохранять спокойствие, но разве это возможно в таких условиях? А еще эта тяжесть в груди… будто я таскала за пазухой огромный двадцатикилограммовый камень.

Мы въехали во двор спустя сорок минут. Ворота закрылись за нами, а я поняла, что Глебу ничто не помешает, сделать так, как он сказал мне в аэропорту: он закроет нас с ребенком в четырех стенах и никуда не будет выпускать. Господи, как же я ошибалась в этом человеке…

Всю дорогу я лихорадочно перебирала идеи, как помочь Максиму, но ничего не приходило на ум, кроме одного: позвонить его сестре и сообщить ей о задержании. У Шведова ведь был какой-то хороший друг, который помогал ему? Наташа наверняка знала, как с ним связаться? Он должен был ему помочь! Максим ни в чем не виноват, он не похищал меня, не удерживал силой, а это все притянутые за уши обвинения, которые я не собиралась подтверждать!

— Мама, а можно я сегодня буду спать с тобой? Я так соскучилась по тебе…

— Конечно, маленькая моя, — я обняла Дину за плечи и улыбнулась, заметив, что Виолетта Артемовна внимательно за нами наблюдает.

Моя сумка осталась в машине, а телефон все это время лежал в заднем кармане джинсов. Он оставался единственной связующей ниточкой с вешним миром. Только вот я предчувствовала, что ненадолго, а мне нужно как можно быстрее позвонить Наташе и сообщить ей о Максиме.

Под предлогом, что мне нужно в туалет, я поднялась на второй этаж в нашу спальню с Глебом и тут же скрылась в ванной. Достала телефон и дрожащими пальцами набрала номер Наташи.

Она ответила сразу, словно все это время ждала моего звонка.

— Наташа… Максима задержали… — сбивчивым и хриплым от волнения голосом начала я, но она меня перебила:

— Я в курсе. Он уже позвонил Динару. А ты… — услышав громкий всхлип в трубке, я поняла, что она плачет. — Это все из-за тебя. Все наши беды! Из-за тебя и твоей семьи! Ты просто не представляешь, как это больно терять близких людей… Максим и так провел почти пять лет в тюрьме, он пошел на эту сделку со следователем сильно рискуя, чтобы уменьшить себе срок. Я ненавижу тебя, ясно! Ненавижу! И не звони мне больше! — она бросила трубку, а я непонимающим взглядом уставилась в свое отражение в зеркале.

Но в чем была моя вина? Какое я имела отношение к тому, что он сидел в тюрьме пять лет, а сейчас пошел на эту сделку с правоохранительными органами? Ведь я согласилась ему помочь…

Моя последняя надежда, что все каким-то образом разрешится с помощью друга Максима, только что растворилась, и я позволила себе расплакаться. Кроме Наташи мне некому было больше позвонить. Не к кому пойти, а дом, который я считала долгое время своей крепостью, теперь казался мне совершенно чужим и неприятным. Проверив в ванной полки на наличие лекарства, которое мне назначил врач в «ИнтерМеде», я ничего не обнаружила и расплакалась еще сильнее. Неужели все наши предположения с Максимом оказались верными, а Глеб опаивал меня какой-то дрянью?

Умывшись холодной водой, я немного успокоилась и вышла из ванной комнаты. Весь день я провела в комнате у Дины, вздрагивая от каждого звука, который раздавался за дверью. Я боялась возвращения Глеба и нашего последующего с ним разговора. Он не приехал на ужин, и я хотела надеяться, что не вернется и ночью.

Поздним вечером я уложила дочь спать и крепко обняла ее за плечи, проваливаясь в дремоту, как вдруг услышала, что во двор въехала машина. Сон тут же как рукой сняло, а сердце бешено застучало в груди. Желание спрятаться от Глеба в самом дальнем уголке дома, чтобы он меня не нашел, было очень велико, но я прекрасно понимала, что сколько не бегай, меня ничто не спасет от нашего разговора. Мне оставалось стойко выдержать его прессинг, а еще попытаться убедить в том, чтобы он отпустил нас с Диной. Ведь он не желал дочери зла? Хотя судя по тому, что он творил, я совершенно не знала человека, с которым прожила столько времени под одной крышей, а, следовательно, не могла рассчитывать ни на какие встречные шаги с его стороны.

Надя

Затаив дыхание, я прислушивалась к тишине в комнате. Тело начала бить дрожь, когда я услышала тяжелые шаги в коридоре, а в следующее мгновение Глеб вошел в нашу спальню. Сильно зажмурив глаза, я крепче обняла дочь, когда он приблизился к кровати, на которой мы лежали с Диной, и молилась про себя о том, чтобы он просто ушел и не трогал меня сегодня.