Ладно, задница и грудь прикрыты, и на том спасибо.

Чувствуя свою победу, откидывается в кресле.

— Почему передумал?

— Понял, что и часа без тебя не протяну, — отшучиваюсь и беру за руку.

Не говорить же ей, что рядом с домом трое медведей шастают. Шанс, что они бы пришли к дому — ничтожно мал, но… а вдруг…

Сижу и перебираю тонкие аристократические пальчики.

— Ты играешь на чём-нибудь? — почему-то мне кажется, что она занималась музыкой.

— Да… На нервах…

— В этом ты виртуоз. Но я серьёзно…

— Пробовала в детстве. На арфе… — опускает глаза в пол.

— Арфа? Странный выбор.

— Мне казалось, что это так волшебно — добывать звуки из такой огромной штуковины. Но быстро поняла, музыка — не моё, после того, как стёрла пальцы в кровь.

— И это единственные трудности, которые тебя остановили? — она же упёртая.

— Нет. Арфа стоит нереально дорого.

Меня разбирает смех.

— Похихикай-похихикай… Легко смеяться, когда вырос в богатой семье. А я росла в обычной — где люди живут на зарплату, а крупные покупки делают в кредит…

— Я не хотел тебя обидеть. Если хочешь знать, то меня тоже не сильно баловали. Да, на образование, спорт и отдых денег не жалели, но в финансах я до сих пор ограничен. У меня есть счёт в банке и акции, на проценты с которых я живу.

— Похоже, они не такие уж и маленькие, — покосилась на меня. — Ты тратил на меня немалые суммы.

— Не важно… Мне для тебя ничего не жалко. Но то, что родители сплавили меня в армию — подтверждение строгого ко мне отношения.

— Когда ты узнал, что Казаков тебе не родной?

— Не помню… Маленький был. Но мне сразу объяснили, что родить — это не значит стать родителем.

— А твой настоящий отец? Ты его видел? — нервно сжимает мои пальцы.

— Нет. И не хочу. Он отказался от меня, чем лишил себя права называться моим отцом…

Глава 24

— Я думала здесь маленькое село, а это… — смотрит Маша во все глаза, когда мы проезжаем по улицам посёлка.

— Да, крупный. Куча разных магазинов и даже кинотеатр есть. Был, по крайней мере, раньше. Сейчас не знаю… Районный центр.

Она удивлённо смотрит на меня.

— Что? — улыбаюсь, облокачиваясь на дверь.

— И ты меня в лесу держишь? — злобно хмурит бровки.

— Детокс…

— Ну да… — кривится и отворачивается. — Куда мы едем?

— Навестить старую знакомую.

— И кто она?

— Женщина…

— Шолохов! Я же серьёзно! Почему из тебя всё клещами тянуть надо?!

— Это старая приятельница моего деда, — сделал паузу.

— Это которая шум подняла, когда он пропал? — печально.

— Да…

— Как её зовут?

— Зоя Тихоновна.

Я свернул в один из проулков и, проехав немного, остановился у большого добротного дома с садом.

— Мы на месте, — заглушил машину и посмотрел на Машу.

— Неплохой дом, — выглянула в окно.

— Нормальный. Маша… я…

— Не беспокойся, я не скажу, как сюда попала, — бросила быстрый взгляд на меня.

— Я и не сомневался… Просто она обязательно спросит кто мы друг другу…

— И кто мы? — заглянула в глаза.

— Я думаю… После сегодняшней ночи наш статус понятен…

— И как он называется? Потрахушки на одну ночь?

— Маша! — повысил голос. — Для меня это не одноразово. Если бы ты была лишь глупой прихотью — я бы и пальцем не пошевелил.

— Поняла я… Мы пара. Так устроит? — криво улыбнулась.

— Да… Только я не хочу фиктивности или лжи. Я хочу отношений. Серьёзных.

Клинская забегала глазками. Видимо в голове шел активный мыслительный процесс и переваривание моих слов.

— Я с первой нашей встречи этого хочу, — взял её за руку. Пальцы немного подрагивают. — Машенька, не молчи, скажи что-нибудь.

— Мне страшно, Шолохов. Если я соглашусь, то стану такой же чокнутой, как ты, — проговорила сдавленно.

— Нет ничего плохого в небольшом сумасшествии, — потянулся к ней и поцеловал.

— Я ещё с Норманом ничего не решила…

— Ты собираешься к нему вернуться после всего? — сжал челюсти.

— Нет… Но…

— Забудь о нём. Я решу с ним всё, — погладил её костяшками пальцев по лицу.

— Я сама.

— Сама ты его только слушаешься беспрекословно. Он на тебя давит.

— А ты? Не давишь?

— Я постараюсь больше этого не делать. Ты же видишь, я борюсь с собой.

— Вижу, — подняла руку и погладила по щеке. — И у тебя получается, что удивительно.

Обняла за шею и поцеловала. Легонько… И мне этого мало. Обхватил руками лицо и впился жёстко и требовательно в её губы. Маша издала слабый стон. У меня голову стало покалывать иголочками от этой чувственности.

Потянул её за бёдра ближе к себе.

— Шолохов, мы стоим посреди улицы, — прохрипела мне в губы, делая глоток воздуха. — На нас смотрят…

Я повернул голову в сторону её взгляда и увидел соседок тёти Зои, которые стояли и что-то обсуждали, глядя на мой джип.

— Нас не видно. Тонировка… Так что не волнуйся, — снова потянулся за её поцелуем.

— Нет! — положила пальчики мне на губы. — Я думаю, странно выглядит — машина подъехала, и никто из неё не выходит.

— Это точно, — хихикнул. — Идём.

Маша нерешительно и осторожно вышла из машины.

— Не бойся, — сжал её руку. — Тётя Зоя не кусается. Наоборот…

Кивнул соседкам в приветствии, они ответили тем же. Одну женщину я знаю.

Открыл калитку и пропустил Клинскую.

Зоя Тихоновна была на веранде и перебирала землянику. На плите в тазике кипело варенье.

Ммм, аромат такой стоит, что голова кругом. И ещё чего-то… Выпечки.

— Господи, Ромашка… — чуть не выронила чашку с ягодой, но я успел подхватить.

— Здравствуйте, тёть Зой, — улыбнулся ей и отпустил руку Маши.

— Что ж ты не предупредил, что приедешь? — крепко обняла меня.

— Вы же знаете — в лесу связи нет.

— Боже мой! Ты ещё вырос. Куда уж больше-то?! — похлопала по плечам. — Извините, — заметила Клинскую.

Вытерла влажную руку о фартук и протянула Маше.

— Зоя Тихоновна.

— Мария, — ответила робким пожатием.

— Девушка твоя? — кивнула мне.

Я взглянул на Клинскую с надеждой прочитать что-то в её глазах. Гложут сомнения, что согласится с моими словами. Но она меня опередила:

— Да. Мы встречаемся.

— Замечательно. А то я боялась, что как дед, бобылём помрёт.

Маша бросила на меня хмурый взгляд.

— Что ж вы стоите? — засуетилась тетя Зоя. — Садитесь, — показала на стулья у стола, а сама спешно стала убирать тару с ягодой. — Земляники в этом году — просто жуть. Не успеваю варить варенье.

— Я заметил…

На полу стоят несколько десятков баночек с рубиновой сладостью.

— Знаешь, я, как чувствовала, что кто-то сегодня приедет… Сон приснился.