Вот с тех пор так и зову, — посмеялась.

— Про все мои грехи рассказали, тётя Зоя? — заговорил Шолохов, стоя прислонившись к дверному косяку.

— Ну что ты?! — вскинула руками.

— Только хорошее, — вступилась за Зою Тихоновну. — Оказывается, ты герой.

— Просто внимателен к мелочам. Можно мне тоже то, чем так вкусно пахнет даже в саду, — прошёл к столу и сел.

— Конечно!

Зоя Тихоновна уже поставила блюдо с пирогами и вазочку с вареньем на стол, разлила по чашкам чай с таёжными травами.

Особенное всё какое-то… Вкус просто нереальный… Настоящий.

— У вас тут никто квартиру или дом не сдаёт из знакомых? — неожиданно спросил Шолохов.

Я подавилась куском и вытаращила на него глаза.

— Осторожнее, — постучал мне легонько по спине.

— Так Катя, соседка, домик матери, на углу который, сдаёт, — показала в сторону дороги Зоя Тихоновна. — Помнишь её?

— Помню.

— Хочешь, поговорю с ней? Вам она с большим удовольствием сдаст. Ты ж её Юлю в лесу спас.

— Я сам, — покосился на меня и скромно опустил глаза.

Господи, Шолохов, ну почему ты таким придурком себя с самого начала показал? Если бы знала твоё истинное лицо, может быть, и не была такой дурой, и не оттолкнула.

Именно… Дурой… Даже шанса не дала… Могла бы и догадаться, когда он тебе из запертого кабинета помог выбраться. Но нет! Упёрлась — малолетний! А в нём от мужика больше, чем в Нормане. Тот только о себе думает. Эгоист чёртов!

Мы больше часа просидели в гостях у Зои Тихоновны, но нужно было ещё заскочить в несколько магазинов перед отъездом домой.

Ой, блин… Я эту хату в лесу без удобств уже домом называю. С ума сойти…

— Ты действительно хочешь поселиться в посёлке? — спрашиваю у Романа, прежде чем сесть в машину.

— Я знаю, что тебе тяжело там без электричества и интернета. Если тут будет легче, то почему — нет?! — вздохнул. — Но я сомневаюсь, что там есть инет, — кивает на небольшой дом на углу.

— Есть мобильный…

— Да. Кстати… Пойду, договорюсь об аренде, — развернулся и пошёл к соседнему дому.

Я прижалась к дверце машины в ожидании его.

Через несколько минут к калитке подошли три девочки лет шестнадцати. Посмотрели на меня оценивающе и похихикали.

Что не так? Осмотрела себя. Вроде всё нормально. В зеркале тоже ничего ужасного не вижу.

Когда девочки собрались войти во двор, то на дорожке показались Рома и соседка тёти Зои. Они о чём-то оживлённо разговаривали. В руке Романа болтался ключ на цветном кожаном шнурке.

Договорился…

Перевожу взгляд на притихших девчонок, которые таращатся на моего Шолохова во все глаза. А у одной так в глазах можно влюблённость прочитать. Догадываюсь, как зовут эту рыжую с веснушками девочку. Юля.

— Привет, мелкая! — потрепал её по чёлке Рома. — Больше в лес гулять не ходишь?

Она отрицательно покрутила головой, закусывая нижнюю губу. Врунья…

— Мы через пару дней переедем, — кинул на прощание хозяйке дома и подошёл ко мне.

— Готово, — показал ключ.

— Спасибо! — обняла его.

Он уткнулся носом мне в шею и слегка ущипнул губами. У меня вырвалась смешинка.

Глаза скользнули в сторону девчонок.

Вот это взгляд! Она меня сейчас им порвёт.

— Кажется, кто-то ревнует, — шепчу Роме на ухо.

Он поворачивает голову в сторону девочек. Юля прячет глаза.

— Ей семнадцать всего… Поехали, — открыл мне дверь.

Заехали в магазин, купили всё необходимое из продуктов на пару дней.

— Подожди, — попросил Шолохов и пошёл к ларьку через дорогу.

Оттуда он вышел с двумя букетами роз: розовым и красным.

— Это тебе, — вручил мне розовые. — А это…

— Я поняла… — заметила черную ленточку, которой он перевязан.

Глава 26

Шолохов проезжает по дороге вглубь кладбища и останавливается. Руки нервно сжимают руль, а взгляд потерянный. Чувствуется его внутреннее напряжение.

— Если не хочешь — не ходи, — беру его за ладонь и сжимаю.

— Надо… Я давно не был.

Достаёт из кармана свой телефон, разблокирует и отдаёт мне.

— Номер твоей мамы в переписке с "Аллой". Позвони, успокой…

Я открываю сообщения в мессенджере и сразу первой в списке именно она.

— Вот так просто? Позвонить? — вижу, что он собирается выйти.

— Да. Что сложного? Нажать на номер?

— И ты не будешь слушать наш разговор? — всё ещё не верю.

Он уже стоит у машины с цветами.

— Нет. Не буду.

— Доверяешь? А если я расскажу, где мы?

— Не расскажешь, — подходит снова к машине и облокачивается на открытое окно. — Тебе так же, как и мне, нужно наше уединение. Чтобы переосмыслить свою жизнь… Понять чего ты хочешь.

— А чего хочешь ты?

— Быть с тобой рядом.

Протягиваю ему руку, он делает тоже самое. Наши пальцы встречаются и сплетаются в замок. Он поглаживает меня большим по ладони. Это так чувственно и невыносимо приятно…

Отпускает с нежеланием.

— Телефон заблокировался…

Я так утекла от нашего невербального общения, что забыла держать экран включённым.

Прикладывает палец к сенсору и молча уходит.

Выдыхаю максимально, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце и жму на вызов.

Мама не берёт трубку. Звоню ещё раз, теперь удачно.

— Слушаю, — голос с волнительной дрожью.

— Мам, это я.

— Маша? Доченька? Ты как? — срывается её голос.

— У меня всё хорошо, мам.

— Где ты?

— Далеко…

— Где именно? Я приеду!

— Я не могу тебе пока сказать. Прости… Мне надо побыть одной…

— Он тебя силой держит? Скажи где, и мы приедем с полицией.

— Никто меня не держит, мам… Я сама…

Шолохов прав — я не могу сказать правду. Да и какая она теперь? Сегодня у меня было несколько шансов попросить помощи, но я этого не сделала. Потому что не хочу. Хочу с ним. Вместе…

— Мамуль, не волнуйся. Всё хорошо. Правда. Здесь со связью туго, но как будет возможность, я буду звонить. Обязательно.

— Возвращайся домой! Норман с ума сходит.

— Я больше не вернусь к нему. Не хочу быть его женой. И домой, тоже пока не приеду. Я люблю тебя, мамочка. Пока.

Отключилась.

На душе стало легче. Она хотя бы теперь знает, что я жива и здорова. Будто камень с души упал.

Роман.

Нет, не доверяю.

Но её нужно убедить в обратном, тогда и она будет поступать так, как я хочу. И доверие появится. Надо только чуть-чуть подождать…

Вглядываясь в памятники, ищу могилу деда. Вот она…

Небольшой серый мраморный камень с фотографией и надписью. Он улыбается…

— Привет, дед… Извини, что не был давно. В армию меня отправили, — разговариваю, как с живым.

Я скучаю… Это был дорогой и