Мне всегда нравился этот период года. После того, как заканчивается учеба во дворце Огненного Дракона, начинается учеба в родах. Натаскивание молодых людей по специальностям, по которым им в будущем придется работать. Опять же, прием во дворце Нефритовой Жабы, посвященный празднику Драконьих Лодок. Всем необходимо просто обязательно ознакомиться с задачами, которые они должны достичь на приеме. С кем завязать знакомства, а с кем можно и поссориться. Национальный праздник, который празднуют не только среди клановой аристократии, но и многие обычные люди, далекие от приемов. Всегда в это время дворец словно замирал, не было шумных стаек учеников, не было такого огромного количества слуг. Можно было спокойно работать над собой, отвлекаясь только на еду и сон…

Почему-то в этот раз подобного не произошло. И если в первый день еще кто-то доучивался, то во второй столовая все равно была забита практически до отказа. Это меня обескуражило, но всего на секунду.

«Что хотят, то пускай и делают… – думал я. – Я ведь мог пропустить что-то общеизвестное для всех. То, что заставило остаться учеников во дворце на каникулы, такое не раз уже бывало».

Все это время я пребывал в напряжении. Я ожидал удара и не мог понять, с какого направления он будет нанесен. Джуо Линг на пути мне больше не попадался, но я постоянно чувствовал внимание. Оно не несло угрозы по большей части, было скорее заинтересованным и оценивающим. Долго прожив в изоляции и практически ни с кем не общаясь, я развил в себе «чувство взгляда», и это не раз спасало меня от неловких ситуаций. А уж если я едва улавливал фигуру периферическим зрением, то мог ощутить, куда направлен взгляд и что он в себе несет. И пусть я не всегда чувствовал угрозы, сейчас словно мимолетные взгляды пронзали меня. А когда я поднимал свой взор, уже никакого заинтересованного лица не видел. Все прятали глаза.

Вот тогда-то все и началось. Первый день каникул положил череду странных событий, подобных которым в истории клана не было. В обед я сел за свободный столик около стены. Полученные когда-то азы шпионажа и диверсий заставляли садиться по возможности к стене. Таким образом, защищая одну из сторон и избегая удара из-за спины. В других случаях я чувствовал себя слегка неуютно и старался быстрее покончить с едой. Даже в классе я постоянно пытался пересесть назад, но мне не позволяли этого сделать ни учителя, ни одноклассники.

Я не почувствовал ничего странного. Даже настороженного взгляда. Спокойно доедал свою порцию, рис с цыпленком. Оставалось всего несколько кусочков, самые вкусные и аппетитные. Избранные. Сначала я ел рис с соусом, а потом переходил на цыпленка. Не знаю, почему я так кушал… это что-то из детства… а может, то, что передалось с Силой Крови… Я только приготовился подобрать их, но эти отличнейшие кусочки цыпленка мне не достались.

Если бы я более внимательно следил за обстановкой, наверняка смог бы среагировать. А так девушка неожиданно шла и упала прямо рядом с моим столом и врезалась в него. От этого стоящий почти с края поднос прямо подпрыгнул на меня. И если стакан с желтым апельсиновым соком я смог словить, как представляющий наибольшую угрозу, то тарелка с остатками еды попала прямо на грудь рубашки. Я едва успел отскочить, чтобы она не попала на штаны. Из сидячего положения это было сделать затруднительно, стол придвинуло почти вплотную к стене. Я тогда первый раз усомнился в важности моих многоходовых схем, которые я использовал, чтобы сесть спиной к стене. Если неожиданный удар по столу и его дальнейшая фиксация оставят меня прижатым к стене, представляя собой прекрасную неподвижную мишень.

Исследовательская реакция на возможные последствия моего сидения сняла стресс. Я не стал бросаться на девушку, пытаясь защитить себя, защитить свою честь в случае ее атаки. Но она не стремилась нападать. Наоборот… Совсем наоборот…

Девушка не упала. Она зацепилась за край стола и все же удержалась. Лицо ее выражало ужас и сожаление.

– Извините, пожалуйста, – медленно, но в то же время умоляюще сказала она, – я не хотела, просто тут вода разлита, я и поскользнулась.

Я посмотрел на девушку, на то, как она стоит и до сих пор держится за стол. Я не видел в ее позе, взгляде и лице хоть какую-нибудь угрозу или пренебрежение. Только искреннее сожаление о произошедшем.

Это было для меня в новинку, такого со мной еще не было. Обычно я удостаивался непонимающего взгляда и непонятного чувства превосходства, несмотря на то, что многие из обладателей такого взгляда и в подметки мне не годились.

Помимо того, девушка была красивой. Даже очень красивой для китаянки, и не стеснялась пользоваться косметикой. Ярко-красные, словно кровь, губы, белоснежное лицо без малейшего изъяна, тоненькие брови и длинные ресницы. Глаза были хоть и карие, но заметно более широкие, чем у подавляющего большинства китайцев, и даже волосы черные как смоль и блестящие, словно из рекламы шампуней, выглядели очень гармонично и хорошо.

Майка с короткими рукавами и разрез в районе декольте уверенно скрывали грудь, но ровно до того момента, как она не уперлась руками в стол. А отведенная словно специально в сторону голова открывала стройную шею и начало груди. От всей этой картины у меня словно максимально забрали все силы. В горле словно пересохло, а дыхание перехватило. Что-то было не так. И я отчетливо это понимал, однако сделать ничего не мог.

«Нужно было хотя бы не пялиться, так откровенно», – я принял сложное решение, и мне пришлось с трудом взять себя в руки.

– Ничего страшного, – с трудом отведя взгляд на себя и пятно на груди, сказал я, – так бывает.

К сожалению, салфетка упала вместе с подносом. А наклоняться за ней для того, чтобы вытереть себя, выглядело бы не очень красиво. И идти грязным через весь зал, щеголяя грязной темной рубашкой, на которой свежее светлое пятно смотрелось очень заметно, тоже не хотелось. Опять же рукавом себя вытереть было бы по-крестьянски.

Внезапно девушка, которая стояла около стола добрых пять секунд и не могла сдвинуться с места, появилась около меня.

– У меня есть салфетка, я вытру, – сказала она, прижав меня одной рукой к стене, а со второй, с зажатой салфеткой, вытирая левую сторону груди. Под ее ладошкой, которой она прижала меня к стене, сразу стало горячо, круговое движение другой руки словно не вытирало, а гладило меня. Девушка была ниже меня, и в очередном движении руки она немного отклонилась в сторону, и мне опять стал виден запретный уголок декольте. В лицо ударила краска, а затылок словно посетили тысячи мурашек.

«Если бы не рубаха навыпуск, я бы обязательно постарался сбежать отсюда, чтобы никто не видел это недоразумение». Именно эта мысль заставила меня наконец-то прийти в себя. Вздрогнув всем телом, я словно сбросил с себя оцепенение и попытался отойти от стены, но девушка неуловимым движением прижала меня обратно, отклонив шагающую ногу в сторону и заблокировав ее своим бедром.

– Еще секунду, – прошептала она каким-то низким голосом, делая последние круги на рубашке заметно сильнее.

– Уже достаточно, – глухо сказал я, словно выдавливая слова из себя.