Ледяной ветер обжигал Тамзин лицо, свистел в ушах. Передглазами у нее все мелькало. Стиснув зубы, она замерла, испытывая безумныйвосторг. Алекс сжал ее бедрами и крепко вцепился руками в груди. Она подумала,что лучше бы Дженис осталась в пансионате: тогда бы они с Алексом смогли бы совокупитьсяв сугробе. Несмотря на холод, в промежности у нее было жарко.

Пока сани летели вниз по склону холма, она успела заметить влощине коттедж, укрывшийся за деревьями. Из трубы валил дым и, растрепанныйветром, таял в небе. Вот где можно уединиться с Алексом после прогулки! Там быон овладел ею на полу возле камина, на звериной шкуре или персидском ковре. Какхорошо им там было бы вдвоем, в уютной гостиной с зашторенными окнами.

Видно, неосознанное стремление обрести наконец друга,настоящего мужчину, до поры дремавшее в ее подсознании, пробудилось подвлиянием стремительной езды на санях по белому снегу, в объятиях бывалогопутешественника и неугомонного авантюриста. Любопытно, что сказал бы об этом еепсихоаналитик?

Сани замедлили бег и остановились, уткнувшись в сугроб уподножия горы. Все вскочили.

Пошатываясь на затекших ногах, Тамзин сделала несколькошагов и воскликнула:

— Вот это кайф! Я давно не получала такогоудовольствия.

— Давайте прокатимся еще разок! — предложилаДженис.

Они стали карабкаться вверх по склону, не обращая вниманияна боль в мышцах, чтобы вновь испытать удовольствие от скоростного спуска.Однако на этот раз сани быстро перевернулись и все трое упали. К счастью,обошлось без ушибов и ссадин.

— Не пора ли нам передохнуть, девчонки? — спросилАлекс, счищая перчаткой снег с куртки. Он достал из кармана пачку сигарет изакурил. — А потом продолжим наши развлечения.

— Нет, с меня достаточно, — сказала Дженис,присаживаясь на упавшее сухое дерево. — Я замерзла и мечтаю лишь об одном:поскорее очутиться в массажном кабинете, где Борг разомнет все мои косточки.

— Ты соскучилась по этому красивому шведу? —спросил Алекс. — Инга рассказала мне о нем. Под два метра ростом,прекрасная фигура, голубые глаза, белокурые волосы. И замечательный пенис. Тебезахотелось остренького?

— Послушать тебя порой — одно удовольствие! —улыбнувшись, воскликнула Дженис и тоже закурила. — Признайся, ты емузавидуешь?

Алекс схватил ее за лодыжку и подтащил к себе.

— Чем же, по-твоему, я хуже Борга? — грозно спросилон.

— А ты считаешь, что ты лучше? — парировала она.

— Пока еще никто на меня не жаловался. Спроси у Тамзин,осталась ли она мной довольна.

Тамзин демонстративно отвернулась и, обхватив руками колени,стала смотреть в сторону коттеджа. До него было несколько десятков метров,отчетливо вырисовывалась дорожка, протоптанная от коттеджа к крыльцу. Ейпочему-то расхотелось уединяться в домике с Алексом, она решила наведаться внего одна.

Она с трудом встала, держась за ствол дерева, и, оглянувшисьна приятелей, спросила:

— Любопытно, кто там обосновался?

Глаза ее сверкали, как изумруды, ноздри трепетали.

— Кто-то из особо важных гостей Инги, какая-нибудьзнаменитость, — беззаботно сказала Дженис, млея от прикосновения пальцев кее ступням: Алекс стянул с нее ботинки и делал ей массаж.

— Я хочу сходить туда и посмотреть, — сказалаТамзин.

— Не советую, Инга рассердится. Ей не нравится, когдагостей беспокоят, это портит репутацию заведения. Оставь эту дурацкую затею,Тамзин!

— Пошли в пансионат! — сказал Алекс. — Скоростемнеет.

Он встал и потянул за собой сани за веревку.

— Я догоню вас, — сказала Тамзин и пошла к домику:уж если она что-то решила, переубедить ее было невозможно.

Алекс был прав: сумерки быстро сгущались. Вскоре сталохолодно, солнце скрылось за облаками. Оказалось, что до домика вовсе не такблизко, как она думала, снег сыграл с ней злую шутку. Небо потемнело, повалилибелые хлопья. Наконец Тамзин добралась до цели и застыла в недоумении: окнабыли закрыты ставнями. Резкие порывы ветра пронизывали ее до костей, ногипромокли и озябли.

Тамзин дернула за медное кольцо на входной двери. Внезапнодверь распахнулась и в проеме возникла монументальная мужская фигура. Тамзинобмерла, сердце бешено заколотилось в груди: вглядевшись в лицо великана, онаузнала знаменитого пианиста, чьи концерты слушала в концертном зале «Барбикан».

— Какого черта тебе нужно? — звучным, как орган,голосом спросил он, повергнув ее в трепет.

— Мне холодно, — стуча зубами, ответила Тамзин.

— Ты кто такая? — продолжал допрашивать ее ГайВентура, не приглашая войти в дом. — Пронырливая журналистка?

Он пытливо сверлил ее глазами-буравчиками из-под лохматыхчерных бровей.

— Нет, я не репортер, — ответила Тамзин,уверенная, что действительно им не является, поскольку занимает в редакциижурнала пост главного редактора. — Я заблудилась.

Гай еще раз с сомнением посмотрел на нее, словно быраздумывая, не захлопнуть ли дверь у нее перед любопытным носом, но проникся кней жалостью и, отступив на шаг, пробасил:

— Хорошо, проходи. Ты из пансионата?

— Да, — сказала Тамзин, входя в прихожую.

— Я позвоню администратору и попрошу кого-нибудьприслать за тобой. Ты уборщица?

Тамзин сделала вид, что не расслышала вопроса, и прошла втеплую гостиную, где пахло кофе, чесноком, пряностями и жареным мясом. Тамзинбыла в запорошенных снегом ботинках, но Гай не предложил ей снять мокрую обувь.Он молча прошел на кухню, налил ей чашку кофе и, сунув ее незваной гостье,плюхнулся в кресло напротив телевизора досматривать видеозапись оперы «Богема»Пуччини.

Удивившись, что Гай никуда не позвонил, Тамзин потопталасьна месте, согрела руки чашкой кофе, сняла каракулевую шапку, обувь, расстегнулакуртку и, присев на стул, тоже стала смотреть оперу. Поражала оригинальнаярежиссерская трактовка либретто: актеры играли в костюмах, характерных дляпятидесятых годов двадцатого столетия, и в современной обстановке. В такойпостановке «Богема» напоминала «Вестсайдскую историю».

Гай Вентура словно забыл о ее существовании, и она решиланапомнить ему о себе, робко сказав:

— Вы хотели позвонить в главный корпус…

— Позвоню, как только закончится это действие.Пожалуйста, не мешай мне смотреть, замолчи! — ответил музыкант.

Его грубое обращение с ней покоробило Тамзин, но,поразмыслив спокойно, она вынуждена была признать, что такая бесцеремонностьвполне оправдана с незваным гостем. Гай увеличил громкость звучания, и Тамзинутонула в потрясающей музыке третьего акта. Молодые и симпатичные актерывыгодно отличались от традиционных исполнителей этой оперы не только стройнымифигурами и живыми движениями, но и прекрасными голосами. Без толстых пожилыхпримадонн в траченных молью платьях девятнадцатого века и морщинистых теноров,которым давно пора выйти на пенсию, «Богема» смотрелась значительно лучше.