Милитаризм был институционализирован в политике и идеологии. Служба в полевых войсках стала основным способом получения государственной должности. По словам Полибия, прежде чем выдвинуть свою кандидатуру на государственную должность, юноша должен был с отличием отслужить в десяти походах. Отличиться означало проявить доблесть и лидерские качества в бою, что, по словам Саллюстия, заставляло молодых людей стремиться к тому, чтобы их храбрость бросалась в глаза. От доблести и победы зависело продвижение по иерархии государственных должностей (из которых вытекали все более высокие уровни прибыли), вплоть до уровня сената. Рядовые солдаты также могли получать почести и повышения. Медаль за храбрость или повышение до центуриона придавали престиж, а ее получение с гордостью высекалось на надгробных плитах. Некоторые представители всех сословий имели стимулы к ведению войны. Это не был эйджизм современной войны, когда старики посылают на смерть молодых солдат. Стареющие лидеры Рима уже сами имели опыт сражений. Даже самопровозглашенный почти пацифист Цицерон, возвысившийся как интеллектуал, юрист и политик, прошел военную службу (и ненавидел ее). Когда он, будучи проконсулом в Киликии, покорил горные племена, то потребовал триумфа. Триумфа он не получил, но получил служебные трофеи. Высшими государственными должностными лицами были два консула, набираемые из числа сенаторов. С момента основания республики в середине V в. до н.э. одному из них поручалось командовать легионами в полевых условиях вместе с профессиональным полководцем. Срок их полномочий длился всего год, поэтому, если они хотели славы и богатства, нужно было быстро начинать войну.

Генералы использовали богатства, полученные в результате войн, для укрепления своей политической власти в Риме. Рим вступал в войны даже тогда, когда прибыльная добыча была маловероятна. Два вторжения Цезаря в Британию были продиктованы скорее желанием превзойти своих соперников и занять доминирующее положение в сенате. Цицерон заметил: "На этом острове нет ни капли серебра и нет надежды на добычу, кроме рабов". Позже Клавдий, третий император, завоевал Британию главным образом потому, что победа позволила бы ему преодолеть политические трудности. Желание добиться господства, чести и репутации одержало верх над деньгами, считают Груэн и Маттерн. Майкл Тейлор обнаружил, что с 200 по 157 год до н.э. военные расходы составляли около 75% всех государственных расходов и что лишь немногие войны были выгодны государству, поскольку получаемые от них налоги и добыча были меньше военных расходов. Но война была выгодна для генералов, добывавших добычу.

Лишь около четверти консулов не участвовали в войне. Остальные три четверти надеялись получить высшую награду - триумф, когда победивший полководец проходил со своими солдатами по Риму, демонстрируя награбленные богатства, устраивая цирковые представления, осыпая народ лакомствами и безделушками, а врагов вели в цепях до порабощения или убийства. Победитель грелся в городе. Основным сдерживающим фактором для увеличения числа триумфов было недовольство других сенаторов успехами соперников. Четверть консулов все же получали триумф. Писатели позднереспубликанского периода, такие как Ливий, Саллюстий и Тацит, не одобряли триумфы, считая их порочным вырождением более простых и строгих церемоний прежних времен. С течением времени слава, которой добивались римские полководцы, росла, что свидетельствовало об институционализации милитаризма. Архитектура все больше отражала военную славу, что видно по сохранившимся триумфальным аркам и колоннам, а также по статуям, воздвигнутым богине Победы. Монументальное общественное строительство означало, что на демонстрацию власти и славы тратились немалые средства, подобно тому как в средневековой Европе соборы демонстрировали славу церкви. По мнению Тейлора, такие памятники составляли еще 10% от общих государственных расходов. Опять же, здесь присутствовали смешанные мотивы самовосхваления и запугивания мира и населения величием Рима. Но все эти формы жадности и славы зависели от наличия у Рима военной мощи, позволяющей выигрывать войны при приемлемом уровне затрат. Триумфы требовали побед.

Римское военное искусство

Гражданство и сословие совместно определяли характер ведения войн в Риме. Существовало четыре юридических критерия сословной принадлежности: происхождение - патриций или плебей; шесть переписных рангов, основанных на богатстве и политических привилегиях, в которых сенаторское и конное сословия стояли выше простых граждан; почести, дававшиеся для того, чтобы семья самодержца могла стать "благородными" плебеями; права гражданства, ставившие свободнорожденных римлян выше частичного гражданства, предоставлявшегося союзникам. Все эти статусы были связаны с правами по закону. Все граждане мужского пола должны были воевать. Изначально они сами обеспечивали себя оружием, доспехами и лошадьми в соответствии с ресурсами, определенными шестью переписными чинами. Перепись населения была введена в Риме в V веке до н.э., и мы располагаем многочисленными переписными листами, зафиксированными начиная с 234 года до н.э. Ее целью было подсчитать численность личного состава легионов - всех свободных мужчин старше семнадцати лет, не женщин, детей или рабов, - и распределить его по сословиям. Аналогичный случай имел место в том же году в Воюющем Китае, но эти два случая, как мне кажется, были беспрецедентной мобилизацией военной мощи в древнем мире. Цензор всегда был чиновником высшего ранга, решения которого нельзя было отменить. Перепись стала всеобщим подсчетом населения только позднее, в период империи.

Римские граждане-солдаты обладали демократическими правами, в том числе избирали некоторых своих офицеров. Однако между всеохватывающим характером гражданства и сословным неравенством (как и в современных демократиях) существовало противоречие. Результатом этого стала классовая борьба и мятежи в армии, зафиксированные начиная с V века до н.э. Когда солдаты не получали жалованья или чувствовали, что их лишают добычи, плохо руководят или заставляют участвовать в слишком большом количестве сражений, они могли сопротивляться. Мы не знаем, насколько частыми были мятежи, но это был отказ от неприятных условий службы, а не отказ воевать. Но их жертвы должны были быть пропорциональны шансам на победу и награду, и это свидетельствовало о решимости солдат защищать законные привилегии.

Таким образом, и правители, и граждане были нацелены на ведение войны, и они были эффективны в этом. Республика, как только она была институционализирована, могла быстро собирать налоги на войну, выращивать и логистически обеспечивать легионы в полевых условиях. Она, вероятно, мобилизовала большую часть населения, чем любое другое государство до нашей эры, а современные государства имеют гораздо более крупные государственные и местные бюрократические структуры. В Риме же бюрократический аппарат был очень мал: всего около 150 государственных служащих в Риме и, возможно, 150 сенаторских и конных администраторов, плюс небольшой штат государственных рабов в провинциях. Такая маленькая бюрократия не могла эффективно управлять империей с населением около 50-70 млн. человек, раскинувшейся на площади 100-200 тыс. кв. км, с легионами численностью от 200 до 300 тыс. дисциплинированных, обеспеченных