контролирует ситуацию в стране и необходимо военное вмешательство. Методы мятежников являлись продолжением ультраправой политической практики 1919 и 1944 годов, которая на тот момент была хорошо памятна современникам.

На конец октября 1956 года в Венгрии сложилось двоевластие. С одной стороны выступал кабинет Имре Надя, с другой — «ревкомы» и отряды Национальной гвардии. Ядром последней являлись деклассированная молодёжь и низы пролетариата. Антагонизм между этими силами увеличивался с каждым днём, и накануне ввода советских войск министры правительства рассматривали возможность обращения в югославское посольство за политическим убежищем от повстанцев.

Основой мировоззрения большинства мятежников были антисемитизм, глубокая религиозность и влияние западной пропаганды, которые определяли большинство действий «повстанцев»: недоверие к правительству Надя, надежды на ввод американских войск и фанатичное сопротивление советским войскам в ожидании помощи с Запада.

Конфликт 1956 года во многом персонифицирован в противостоянии премьер-министра Имре Надя и кардинала Йожефа Миндсенти. Слабому политику и реформатору, «венгерскому Горбачёву», случайно оказавшему у кормила государственной власти в переломный момент истории, противостоял фанатичный реакционер, пользующийся поддержкой масс и США.

Значительная часть венгерского населения, вопреки утверждениям современной историографии, не поддержала мятеж. К ним относятся активисты компартии, национальные меньшинства и значительная часть крестьянства, большинство населения Венгрии, опасавшееся возвращения старого режима.

IV. В ожидании рабочей революции против сталинизма. Как левые радикалы поддержали ультраправых

Исходные файлы

В 1935—1937 годах Лев Троцкий, один из вождей русской революции, будучи в норвежском изгнании, пишет книгу «Преданная революция: Что такое СССР и куда он идёт?». Эту работу, анализ природы советского государства, можно считать самым значительным теоретическим вкладом Троцкого в марксизм, после неё следует говорить о троцкизме как самостоятельном течении в мировом коммунистическом движении.

В «Преданной революции» Троцкий охарактеризовал Советский Союз как «деформированное рабочее государство», в котором власть и контроль над собственностью узурпировала бюрократия. По мнению Льва Давыдовича, это стало результатом отсталости России, перерождения правящей партии большевиков после смерти Ленина и победы сталинской группировки.

Многие положения Льва Троцкого, изложенные в «Преданной революции», оказались пророческими. К ним можно отнести и тезис о неизбежности нападения нацистской Германии на СССР, и понимание того, что рано или поздно советская бюрократия захочет не только управлять собственностью, но и владеть ею, что повлечет за собой реставрацию капитализма. Любопытно, что в дальнейшем анализ Троцкого заимствовали и его оппоненты, маоисты, а затем и сталинисты. Правда они, естественно, возложили ответственность за предательство революции и перерождение советского общества на преемников Сталина, прежде всего на Никиту Хрущёва.

Сформулировав стоящие перед СССР проблемы, Троцкий не мог не попытаться найти пути их решения и, будучи революционером, в завершающей главе своего труда призвал советский рабочий класс к новой революции.

«Советское население не может подняться на более высокую ступень культуры, не освободившись от унизительного подчинения касте узурпаторов. Чиновник ли съест рабочее государство, или же рабочий класс справится с чиновником? Так стоит сейчас вопрос, от решения которого зависит судьба СССР. Огромное большинство советских рабочих уже и сейчас враждебно бюрократии, крестьянские массы ненавидят её здоровой плебейской ненавистью…

…Мирного выхода из кризиса нет. Ни один дьявол ещё не обстригал добровольно своих когтей. Советская бюрократия не сдаст без боя своих позиций. Развитие явно ведёт на путь революции. При энергичном натиске народных масс и неизбежном в этих условиях расслоении правительственного аппарата сопротивление властвующих может оказаться гораздо слабее, чем представляется ныне. Но на этот счёт возможны только предположения. Во всяком случае снять бюрократию можно только революционной силой и, как всегда, с тем меньшими жертвами, чем смелее и решительнее будет наступление.

…Революция, которую бюрократия подготовляет против себя, не будет социальной, как Октябрьская революция 1917 года: дело не идёт на этот раз об изменении экономических основ общества, о замене одних форм собственности другими. История знала и в прошлом не только социальные революции, которые заменяли феодальный режим буржуазным, но и политические, которые, не нарушая экономических основ общества, сметали старую правящую верхушку (1830 года и 1848 года во Франции, февраль 1917 года в России и пр.).

…Дело идёт не о том, чтобы заменить одну правящую клику другой, а о том, чтобы изменить самые методы управления хозяйством и руководства культурой. Бюрократическое самовластье должно уступить место советской демократии»179.

Тезисы, изложенные в «Преданной революции», оказали большое влияние на современников. Исаак Дойчер иронично писал, что «Преданная революция» стала «Библией современных троцкистских сект и ячеек, члены которых бубнили заученное ещё долго после смерти Троцкого»180. Идеи, высказанные в книге, можно легко прочитать между строк в работах Джорджа Оруэлла, Джеймса Бернхэма, Артура Кестлера и других бывших левых, весьма своевременно разочаровавшихся в коммунизме в первые годы «Холодной войны».

Надо сказать, что на практике Лев Давыдович был куда менее поспешен в выводах, чем его последователи. Стоит напомнить, что до середины 1930‑х годов он призывал своих последователей не порывать с ВКП(б) и пытаться строить оппозицию внутри самой правящей партии. По мнению Троцкого, преждевременная социальная революция в СССР могла привести к катастрофе и реставрации старого режима:

«…Рабочие боялись, что, опрокинув бюрократию, они расчистят поле для капиталистической реставрации. Взаимоотношение между государством и классом гораздо сложнее, чем представляется вульгарным „демократам“. Без планового хозяйства Советский Союз был бы отброшен на десятки лет назад. В этом смысле бюрократия продолжает выполнять необходимую функцию. Но она выполняет её так, что подготовляет взрыв всей системы, который может полностью смести результаты революции. Рабочие — реалисты. Нисколько не обманывая себя насчёт правящей касты, по крайней мере, ближайших к ним низших её ярусов, они видят в ней пока что сторожа некоторой части своих собственных завоеваний»181.

Чтобы избежать этого, Троцкий возлагал надежды на европейский пролетариат. По его мнению, социалистические революции в развитых странах Западной Европы и Америки должны были стать стимулом для антибюрократической революции в СССР и помочь избежать вмешательства империализма:

«…Если же, несмотря на объединённый саботаж реформистских и „коммунистических“ вождей, пролетариат Западной Европы проложит себе дорогу к власти, откроется новая глава и в истории СССР. Первая же победа революции в Европе пройдёт электризующим током через советские массы, выправит их, поднимет дух независимости, пробудит традиции 1905 и 1917 годов, подорвёт позиции бонапартистской бюрократии…»182.

Как видно, один из отцов-основателей советского государства подходил к идее революционного переустройства советского общества с большой осторожностью, чего нельзя сказать о его последователях, которые в стуке своего сердца слышали стук копыт приближающегося красного коня.

«Десять дней,