А если добавить капельку чудачества?

Я опустил голову, покивал, притворился, что рассматриваю что-то на земле, – в общем, изобразил одиночку, потерявшегося в своем частном мирке.

Ничего. Ни малейшей реакции. Я посмотрел вверх и скорчил физиономию, послав ухмылку вселенной. Несколько человек удостоили меня взглядом, нахмурились и обошли по более широкой дуге. Но никто не сбавил шаг. Теперь я был дорожным сигнальным конусом, запачканным собачьим дерьмом.

И вот, наконец, пара юных брюнеток в коротких юбочках простучали каблучками, бормоча что-то неразборчиво оскорбительное.

А потом снова невидимость.

Какой-то смысл, наверное, в этом был. Детей ведь учат не таращиться на незнакомых людей, а ненормальность отвращает.

Но, возможно, дело было в чем-то еще. Потому что, несмотря на все социальные сети и создаваемые ими временные кланы (группа поклонников йоги, группа поклонников йогуртов, группа поклонников Йоги Берра[26]), мы все в итоге играем соло. А это может привести к самопоглощению.

Тем более в Калифорнии, где прекрасная погода и раздаваемые киноиндустрией обещания хеппи-эндов размывают ощущение опасности у всех, кроме самых неукротимых или параноидальных личностей.

Я только что доказал себе самому, насколько трудно привлечь к себе внимание. Помогло ли это убийце подобраться к Урсуле Кори?

Модно одетая, в дорогих побрякушках, она направлялась к своему «Ягуару» в полной уверенности, что мир принадлежит богатым, харизматичным и сексуальным. Довольная проделанным: передачей кучки сияющего добра дочерям, то-то они обрадуются, когда узнают, и, может быть, потом они втроем сходят пообедать и отметить это событие, без всяких договоренностей, навскидку… она огорошит их, вернувшись в Калабасас.

И уж меньше всего Урсула думала о том…

Легкая добыча.

Решив, что никакие открытия меня здесь больше не ждут, я повернулся в сторону улицы, и тут чей-то палец ткнул мне в плечо с явным намерением сделать больно.

– Чем могу помочь, приятель?

Обернувшись, я оказался лицом к лицу с Альфредом Бейлессом, одетым в уже знакомый мне черный блейзер, серые брюки и белую водолазку и занявшим целую пропасть моего личного пространства. Вблизи от шефа службы безопасности пахло лосьоном «Аква Вельва» и сдерживаемой яростью. Ноздри его пылали, зрачки расширились. А потом он узнал меня.

– О! Извините, док. Заметил, что вы ошиваетесь без дела, но не разглядел как следует издалека. Что-то случилось?

– Всего лишь провожу наблюдение.

– За чем наблюдаете?

– Как люди реагируют на постороннего. Вы – первый, кто всерьез обратил на меня внимание.

Он нахмурился.

– Что, проверяете систему?.. Ну знаете, на мониторе я заметил вас сразу; решил, что присмотрюсь, удостоверюсь, что вы действительно полоумный или бездельник, а не какой-нибудь богатенький чудак в дешевом прикиде, поджидающий крутого адвоката. Это же Лос-Анджелес, так? Насчет одежды не обижайтесь.

– С вашей системой мое наблюдение никак не связано. Хотел посмотреть…

– Не болтается ли здесь придурок, который застрелил ту дамочку? Я бы мог, доктор, сберечь вам время. Люди ни черта не видят. Они – овцы. – Бейлесс холодно улыбнулся. – Значит, ничего не появилось, а?

– Пока нет.

– Стёрджис язву заработает.

Трое упитанных мужчин в сшитых на заказ костюмах вышли из здания. Один из них, весь в черном, с серебристыми волосами, пристально посмотрел на Бейлесса. Тот тоже заметил его. Стороны обменялись жесткими взглядами и короткими кивками, и вскоре троица скрылась из вида.

– А вы, похоже, исключение, – сказал я.

– Что вы имеете в виду?

– Вас только что заметили.

– Это потому что я такой красавчик. Нет, между нами; парни – большие шишки. Тот, что в черном шелковом костюме от «Бриони», занимается крупными проектами для владельцев этого здания. Другие двое работают с ним. Все прилетели сегодня утром на совещание по вопросу безопасности.

– Большой сбор?

– О да.

– И как успехи?

– В плане обеспечения настоящей безопасности? – Бейлесс рассмеялся. – План такой: они возвращаются к главному боссу, он консультируется с богом, проводится совещание о проведении еще одного совещания, дело кладется на полку, потом снова открывается, проводится еще несколько совещаний – и кто знает, доктор, всякое возможно… Значит, по миз Кори ничего?

– Увы.

– Что ж, передайте Стёрджису, я его не забыл. Камер мне, может быть, и не дадут, но пару новых мест я из них выбил. Ребята без опыта, зарплата по минимуму, но ярусы патрулируют.

– Передам.

Бейлесс провел пальцем под горлышком водолазки.

– Я все думаю о той бедной женщине. Записи сам несколько раз просмотрел. А теперь признайтесь, док, вы ведь потому здесь, что есть высокий риск повторения?

– Нет, всего лишь пытаюсь понять, как он сумел подойти. – Я достал из кармана фотографию Кэтрин Хеннепин. – Ее здесь не видели?

Бейлесс внимательно изучил снимок.

– Кто она?

– Еще одна жертва. Ее убили в другом месте.

Глаза у Бейлесса полезли на лоб.

– Убийца тот же?

– Возможно.

– Думаете, она бывала здесь?

– Связи нет. Я хочу убедиться, что ее здесь не было.

– Никаких ниточек?

– Никаких. Ноль.

– Осторожный вы человек, док. Я и от Стёрджиса то же самое слышал.

Я улыбнулся.

Он еще раз взглянул на фотографию. Задержал взгляд.

– Нет, не видел. И это все, что от меня требуется? Маньяк скрывается в трубопроводах. Был такой случай в Нью-Йорке, лет сорок назад. В Метрополитен-опера изнасиловали и убили скрипачку. Прямо в здании, в этом лабиринте. Мой отец работал чистильщиком обуви в Линкольн-центре и постоянно рассказывал эту историю, пока злодея не поймали. Им оказался рабочий сцены, а жертву он встретил в лифте.

Бейлесс вытер пот со лба.

– Напугал меня до чертиков. Я вырос в Гарлеме. Стрельба – это одно, но вся эта жуть с маньяками в местах, где бывают богачи… Стремиться там было некуда. Вот тогда я и решил пойти в полицию. Чтобы хоть как-то контролировать ситуацию. – Он улыбнулся. – Что-то разболтался, пора возвращаться к работе.

– Мне можно заглянуть на секундочку? – спросил я.

Улыбка растворилась.

– Мы же в свободной стране. Остановить вас я не могу, но зачем?