– Ты мне рассказываешь?

– Столько жалости к себе… Рик показывал мне твой школьный ежегодник. Не столько тролль, сколько типичный американец.

– Только при хорошем освещении. Так он показал тебе мой чертов ежегодник? Почему? Когда?

– Однажды вечером, когда мы с Робин приходили на обед. Ты жаловался на что-то – какой сюрприз, – а когда удалился в ванную, Рик рассказал, что ты постоянно выставляешь себя отверженным, и что он верил тебе, пока не наткнулся на ежегодник. Оказывается, ты играл в школьной футбольной команде и занимался борьбой, проходил подготовку офицера резерва и числился в паре почетных обществ… Рик даже пометил эту страницу цветным листочком.

– Он всегда старается доказать, что жизнь выше трясины ирландской судьбы. – Майло хмыкнул. – Значит, у Феллингера такая защита? Бедненький уродец? Похоже на рассуждения тех поп-психологов, которых ты сам терпеть не можешь.

– Не защита, всего лишь попытка понять его.

– Потому что он уклонился от встречи с тобой в вестибюле.

– Остальные меня не заметили. – Я рассказал о походе в офисное здание. – Но он заметил и – хотя я не могу это доказать – постарался избежать встречи. Понимаю, этого немного, но что еще у тебя есть? Случай в лифте вкупе с сексуальностью, жестокостью и манипуляциями. Что вполне совпадает с типом личности человека, которого мы ищем. И у Коэна возникло ощущение, что это была игра, в которую Феллингер и Урсула играли раньше. Вот тогда я и попробовал посмотреть на все это с другой точки зрения. Раньше убийца представлялся мне неудачником. Человеком, мнившим себя блестящим, но так и не достигшим успеха. Со стороны Феллингер выглядит благополучным, удачливым, но ощущение неадекватности может исходить из самых разных мест.

– У него есть «зелень» и престиж, он трахает куколок вроде Урсулы. Так что, избавляется от детских комплексов? Допустим, но как во все это вписывается Хеннепин? Ведь с Феллингером ее ничего вроде не связывает?

– Прекрасно вписывается, если только побывала в здании Феллингера. Я сфотографировал список арендаторов, снимающих офисы на седьмом этаже. Если удастся связать ее с кем-то из них, это будет большой шаг вперед.

Я показал снимки.

– А ты на месте не сидел.

– Для друга все, что угодно.

Майло глубоко вдохнул.

– Уродец встречает Бухгалтершу. Кстати… – Он набрал номер боссов Хеннепин. Супруги были дома и согласились встретиться. Снова.

* * *

Бухгалтерская контора «РМ Эккаунтинг» располагалась на первом этаже здания на Вудман-авеню, к югу от Магнолии. Соседями их были четыре этнических ресторана: мексиканский, тайский, израильский и ливанский. Все, похоже, преуспевали, если судить по вытянувшейся к каждому заведению очереди.

Что, если еда и есть настоящая любовь и мир во всем мире достижим?

* * *

Фирма помещалась в комнате размером пятнадцать на пятнадцать с тремя письменными столами и полудюжиной картотечных шкафов. Внутренний дизайн сводился к листовкам с напечатанными мелким шрифтом инструкциями Внутренней налоговой службы – сюрреализм двадцать первого века.

– Что, ожидали «Эрнст энд Янг»?[27] – громогласно протрубил Ральф Гросс.

Прозвучало это как нечто привычное, повторяемое из раза в раз. Слабая улыбка Майло подтверждала, что так оно и есть.

Ральфу шел девятый десяток; высокий и плотный, выражением он напоминал гончую. Морин выглядела чуточку моложе, и на ее круглом, как пирог, лице розовели пухлые щеки.

– Лейтенант, рада снова вас видеть, – сказала она. – Вы привели симпатичного друга.

– Алекс Делавэр, – представил меня Майло.

– Вы – лейтенант, а он? – спросил Ральф. – Гражданский? Не хотите нам называть?

Умный, проницательный, внимательный к деталям, такой человек мог оказаться полезным. Стёрджис рассмеялся.

– Извините, это доктор Делавэр. Наш психолог-консультант.

– Ваш в том смысле, что работает на вас? Или наемник, фрилансер?

– Фрилансер.

– Действительно. – Ральф Гросс повернулся ко мне. – Это интересно – доктор-фрилансер.

– Психолог! – воскликнула Морин. – Я так и знала! Вы думаете, что мы все повредились рассудком!

– Это вряд ли, мэм, – сказал Майло. – Я хотел бы еще раз поговорить с вами о Кэтрин.

– Кэти убил сумасшедший?

– Мы изучаем все возможности.

– Мне нравится, как вы уклоняетесь от прямого ответа, – заметил Ральф. – Вам бы работать на правительство.

– Он уже работает на правительство, – указала Морин.

– Я имел в виду тех гениев в Вашингтоне, но… да, вы же государственный служащий. Слышал, получаете большие пенсии… Одна из причин, почему государство однажды останется без гроша, но, черт возьми, вы же не виноваты.

– Спасибо, сэр, – сказал Майло.

– Инвестируете, надеюсь, с умом.

– Стараюсь.

– Если возникнут вопросы по пенсии, заходите, лейтенант, – проконсультирую бесплатно. В знак признательности и все такое. Пусть вы и не закрыли дело, но, по крайней мере, отнеслись к работе серьезно.

– Мы-то были уверены, что это дело рук того маньяка-повара, но вы не согласились.

– Он определенно был в Нью-Йорке, мэм.

– Плохо. – Морин повернулась ко мне. – Вы бы видели его за работой. Сумасшедший.

– Отвратительный тип, – согласился Ральф. – Дважды врывался сюда, пытался запугать Кэтрин… Требовал, чтобы она поговорила с ним. В первый раз ушел спокойно. А во второй пришлось, как говорят пацаны, сунуть в харю. – Он закатал рукав, обнажив безволосое, но внушительное предплечье с татуировкой. Semper Fi USMC[28].

– Я уж думала, до потасовки дойдет, – сказала Морин. – Не очень умно, Ральф.

– Но ведь убрался, да?.. Ладно. Так что вы теперь хотите узнать, лейтенант? А вы, доктор?

– Не могли бы вы рассказать, что именно делала у вас Кэтрин? – спросил Майло.

– Что делала? – повторил Ральф. – Она была бухгалтером. Вела счета.

– Счета какого-то конкретного клиента?

– Любого, кого ей называли. Мы занимаемся налоговыми декларациями, она проверяла и вписывала данные. Кому-то такая работа может показаться скучной, но Кэти была счастлива здесь. Хорошая была работница.

Майло прочитал адрес здания на Сенчури-Парк-Ист.

– У кого-то из ваших клиентов есть там офис?