обеспечить. И, если бы не Ваш проступок в молодости…, возможно, я была бы самым несчастным человеком на земле. В какой-то мере я даже благодарна Вам за то, что Вы оставили Нику с Татьяной…, ведь у меня нет своих детей, и Вероника стала для меня и ребёнком, и племянницей, и внучкой…., и вообще заменила мне всех…, – так же грустно отметила дама, и Альке на секунду показалось, что она тоже сейчас расплачется.

– Может, чаю? – тяжело вздохнув, предложил Владимир, которому, наверное, хотелось поскорее закрыть эту тяжёлую для них тему.

– Можно, – с облегчением согласилась Валентина Петровна и, улыбнувшись, смахнула слезу со своей щеки так, чтобы никто этого не заметил. Седоволосый мужчина вышел из своего кабинета на пару минут, а потом вернулся с необыкновенной красоты подносом в руках. На нём изящно стояли небольшие чашки, с резными ручками, из которых, наверное, пили раньше графы или князья. Он сам вежливо раздал гостьям чашки, предложил сахар, аппетитные круассаны и дольку лимона. Алька, наконец, осмотревшись и немного насытившись роскошью вокруг, принялась пить чай и внимательно слушать беседу, которую вели Валентина Петровна и Владимир. Сейчас они вспоминали молодость, обсуждали свои ошибки, делились тем, что у каждого накопилось на душе за то время, пока они не виделись. Дальше, в течение примерно пятнадцати минут, они смеялись, вытаскивая из своей памяти все слова и выходки, которые выделывала маленькая Вероника. Алька явно почувствовала, как женщина любит ее всей душой, как тоскует по Нике и с нетерпением ждёт новой встречи с ней. Отец, кажется, тоже признал все свои просчёты и осознал, что очень много потерял, находясь вдали от дочери, которая росла, взрослела без него и каждый год на день своего рождения ждала папу. – Я очень рад, что мне удалось увидеться с Вами, Валентина Петровна, – снова повторил Владимир, – что… я успел это сделать. Видите ли…, я болен…, мне недолго осталось. К сожалению, даже большие деньги не всегда решают всё и не всегда могут подарить жизнь…, – тихо произнёс мужчина, опустив глаза. Валентина Петровна встрепенулась и уставилась на него, словно надеясь на то, что сейчас он посмотрит на нее, улыбнётся и скажет, что пошутил.

– Что случилось, Владимир? – наконец, выдавила она.

– Рак…, последняя стадия, – спокойно произнёс он, всё так же глядя куда-то в пол. – Не может быть, – тихо произнесла она, не желая верить в услышанное. Алька смотрела на этих давным-давно знакомых друг другу людей, слушала и боялась влезть в их разговор, чтобы не спугнуть той чистоты общения, которая возникает только между самыми близкими и родными. – Возможно, стоит обратиться к другим специалистам, например, в Германии? – Беспокоилась Валентина Петровна, которой не хотелось отпускать от себя человека, ставшего ей родственником буквально за последние несколько минут.

– Всё бесполезно. Куда мы только не обращались, – снова улыбнулся мужчина и одарил собеседницу вымученным взглядом.

– Кстати…, Валентина Петровна, Вы, когда звонили мне, вроде бы говорили о каком-то деле? Что-то случилось? Вам нужна моя помощь? – вдруг спросил Владимир, который, кажется, с удовольствием зацепился за пришедшую ему в голову мысль.

– Да…, – замялась женщина, которой не совсем удобно было сейчас начинать неприятный для отца Вероники разговор. – Я хотела уточнить, как давно Вы общались с Никой? – Всё же спросила она, так как ясно поняла, что мужчина больше не настроен обсуждать вопрос о своём самочувствии. – С Никой мы встречались здесь, у меня дома, вечером 22 января. Я пригласил ее для того, чтобы ознакомить со своим завещанием. Ника была в курсе моего состояния… здоровья. Об этом я рассказал ей чуть раньше. Конечно, она отказывалась сначала от доли, которую я ей решил отписать, но, думаю, что мне удалось убедить ее в обратном.

– Ясно, – тихо произнесла пожилая дама, прокручивая в голове вопросы, которые еще хотела задать своему собеседнику. – А после этого Вы с ней общались? – уставившись на мужчину во все глаза, снова спросила Валентина Петровна.

– Ника позвонила мне часов в девять вечера, в тот же день, и сообщила, что благополучно добралась до дома. Я ее просил об этом, так как на улице было уже поздно, и я боялся отпускать ее одну, несмотря на то, что она и была на машине, – почти не задумываясь, ответил Владимир. – После этого я несколько раз пытался дозвониться до нее, но то ли что-то со связью, то ли с ее телефоном, – в общем, связаться с ней пока мне больше не удалось. – А что, что-то случилось? – Вдруг, заподозрил неладное отец Вероники. – Дело в том…, – осторожно начала Валентина Петровна, поглядывая на Альку, словно ожидая от нее поддержки, – дело в том, что 19 января я получила от Ники телеграмму, в которой говорилось, что она виделась с Вами и что Вы больны. Она знала, как я хотела, чтобы ваша встреча когда-нибудь состоялась, и, видимо, решила сообщить мне об этом. Произнеся несколько предложений, пожилая дама перевела взгляд на Владимира и, оценив его состояние, продолжила свою речь.

Этот ее поступок не зародил бы во мне абсолютно никаких подозрений, если бы не произошло следующее. Примерно в обед 23 января мне принесли еще одну телеграмму от Вероники. Текст ее серьёзно отличался от того, что содержался в первой телеграмме. Теперь она сообщала, что собирается в отпуск, причём, надолго. Просила не переживать за нее. Именно это обстоятельство натолкнуло меня на переживания и сомнения относительно ее безопасности. Валентина Петровна снова внимательно посмотрела на собеседника, но тот держался очень стойко и, кажется, даже не сводил глаз с пожилой дамы.

– Во-первых, Ника никогда бы не позволила себе отправиться отдыхать в тот момент, когда ее отец… болен. Во-вторых, каждый раз, когда она планировала длительный отпуск, она либо звонила мне, либо на пару дней приезжала погостить в Питер, так как очень скучала и по мне, и по городу. В-третьих, вторая телеграмма показалась мне абсолютно сухой, сжатой…, и подписана была «Верой», хотя я всегда называла ее «Никой», ну, в крайнем случае, «Вероникой». «Верой» она была только для некоторых людей, совсем далёких от нее, например, для деловых партнёров, коллег, сомнительных знакомых, – Валентина Петровна, кажется, произнесла свою речь на одном дыхании и, решив снова собраться с мыслями и отдышаться, замолчала на несколько секунд. – Странно…, – задумчиво произнёс Владимир, – мне она тоже не говорила ни о каком отпуске. Правда, она уже довольно взрослая девочка…, я бы сказал, даже женщина, и вправе сама планировать свою жизнь, когда ей ехать отдыхать, когда работать…, – заметил мужчина, но Альке показалось, что он тоже засомневался в