– Это же Адам! – радостно восклицает Рози. – Привет, Адам!

Они обнимаются, после чего Адам и меня тоже обнимает, чисто из вежливости. Ведь мы уже встречались прежде. От него пахнет незнакомым мне парфюмом. Сладкий элегантный аромат. Смесь кондитерской и мужской раздевалки. Словно он только что принял душ после тренировки. Ткань его пиджака касается моей щеки, потому что он на целую голову выше меня.

– Так вы, значит… снова вернулись на остров, – говорю я.

– Да. Проследить за церемонией.

Он показывает в сторону церкви. Рози смотрит на сына с подозрением. Но в то же время ее глаза горят любопытством.

– А что, есть повод для беспокойства?

– Нет, мама, просто я должен… держать глаза открытыми.

Рози понимающе кивает, словно она точно знает, с каким именно заданием прибыл сюда ее сын.

– Больше ничего не говори.

– А я и не собирался.

Неделю назад Рози заявилась ко мне с утра пораньше и постучалась в дверь. Разумеется, ничего странного в этом не было, но в тот раз стук звучал гораздо громче обычного. Так что я едва не забыла накинуть на себя халат. Бенжамина отпустили! Рози прочла об этом в утренней газете, и за завтраком мы ни о чем другом говорить не могли. Однако после этой новости других сведений не поступало, и вскоре нам почти нечего стало обсуждать.

– А что вы станете делать теперь, когда вы отпустили…

И тут Рози резко обрывает себя. Потому что пока мы стоим и беседуем с Адамом, чуть поодаль появляется молодой парень в костюме. Он в одиночестве минует кладбище и поворачивает к церкви. Я в первый раз вижу его без кепки на голове. Бенжамин. Мы с Рози одновременно переводим взгляд на Адама.

– Все нормально, – заверяет он нас. – Мы знали, что он явится на похороны. Он нас предупредил. Вполне естественно, что парень хочет присутствовать на похоронах своей девушки.

– Если, конечно, это не он ее угробил, – бормочет Рози.

– У нас нет абсолютно никаких доказательств его вины. Поэтому по истечении шести часов он был отпущен.

– Почему через такой короткий срок? – спрашиваю я.

– Так положено, – отвечает Рози. – Прокурор в течение шести часов должен решить, достаточно ли существует причин для задержания подозреваемого. Если доказательств недостаточно, то выбирать особо не приходится.

– Надо же, какие вещи ты знаешь, – удивляюсь я.

– Не забывай, мой сын полицейский, так что я много чего знаю, – с улыбкой отвечает Рози.

– Выходит, вы не нашли доказательств? – спрашиваю я Адама.

– Конечно, я не могу об этом говорить. Но ты уже сама все сказала.

– Освобождение подозреваемого вовсе не означает, что он невиновен, – назидательно произносит Рози. – Но скажи-ка мне, дружок, на кого вы нацелились теперь?

Адам закатил глаза.

– Мама, ты прекрасно знаешь, что я не могу с тобой об этом говорить.

– Чушь!

– Это конфиденциальная информация.

– И что я, по-твоему, буду с ней делать? Выкладывать на Flashback?

– Ты гораздо хуже Flashback. Потому что обладаешь куда большим радиусом действия.

Я чисто рефлекторно наклоняюсь чуть ближе к Адаму. До меня снова доносится аромат его парфюма. Какой приятный запах. Да, он ужасно хорошо пахнет, этот Адам. Вот интересно, это его Сабина выбирала ему туалетную воду? Та самая симпатяга со снимков, которые я вчера нашла в «Гугле». Прямо-таки воплощенный идеал красоты, чей смех похож на трели птиц, а какашки в унитазе – на разноцветные макароны.

Мы трое стоим рядышком друг с другом, повернувшись лицом к белой церкви. Я чувствую, как рука Адама слегка дотрагивается до моего плеча. Чуть задерживается. Скорее всего, несознательно. Но все же. Мы касаемся друг друга. Неужели он не замечает? Я толком не знаю, как мне реагировать на его прикосновение, и вместо этого начинаю переступать с ноги на ногу, словно выполняю какое-то спортивное упражнение. О боже, Силла, возьми себя в руки. Спроси его о чем-нибудь!

– А отца Каролины вы тоже уже проверяли? – спрашиваю я с улыбкой, которая совершенно не вяжется с вопросом.

Адам вздрагивает. Я нервно сглатываю. Плохой вопрос. Но последние несколько дней мы с Рози эту тему тоже обсуждали – после того как я нарыла в Интернете статьи о Людвиге Аксене и его подозрительных любовных похождениях.

– Из-за жалоб в его адрес? – продолжаю я, не подумавши.

Адам одаривает меня кривоватой улыбкой. Но мне она нравится. Все кривое – чудесно. Ну, или… почти все.

– Ты тоже взялась за расследование? – спрашивает он.

– Ну, не совсем. Просто я тут… почитала кое-что на досуге.

– Да, я знаю, что в последние годы Людвига преследовали многочисленные слухи и сплетни. Однако хочу указать на то, что он еще ни разу не привлекался.

– Быть может, Каролина знала что-то такое о своем отце, чего не знаете вы, – заметила Рози. – Возможно, ее пришлось заставить замолчать…

– Окей, мама, я тебя понял. А теперь давай успокоимся.

– Это просто предположение.

– Мы еще поговорим с Людвигом Аксеном. За это можете не волноваться. Но пусть он, по крайней мере, сегодня спокойно похоронит свою дочь.

Мы киваем и остаемся стоять, наблюдая за участниками похорон, пока птицы щебечут в кустах и на елях. Как они тихо переговариваются друг с другом, обнимают друг друга, протягивают друг другу носовые платки. В смысле, участники похорон, а не птицы.

– Слушай, Адам, – обращается Рози к сыну. – Ты здесь еще долго будешь?

– Не знаю. Вообще-то планировал после обеда вернуться в город.

– Но, дружок, разве ты не можешь остаться на ужин? Я хотела сегодня вечером показать Силле ресторанчик Пола! Должна же она, наконец, попробовать его стряпню. Пойдем с нами!

– Меня ждет работа.

– О боже. Только и слышишь: работа да работа. Как будто в жизни нет больше ничего, кроме работы! Ты же помнишь гамбургеры Пола? Те самые, с соусом из манго!

Глаза Адама приобретают мечтательное выражение.

– Да, конечно, помню… А когда у нас последний вечерний паром?

– В десять! Так что ты успеешь поужинать с нами, а потом можешь отправляться обратно в свою обожаемую Наку и работать хоть всю ночь. По крайней мере, хоть голодным уже не будешь.

Я улыбнулась энтузиазму Рози. Она явно использует все шансы, чтобы побольше пообщаться со своим сыном. И это вполне понятно. Хотя я, честно говоря, надеялась провести вечер в компании одной Рози, что было бы проще во всех отношениях. При мысли же, что я буду несколько часов сидеть и есть гамбургеры вместе с Адамом, я начинаю жутко нервничать. О чем мы станем с ним говорить? Ведь это же будет совсем не то, что наши с Рози вечера, верно?