мажорка. Она умна, осторожна, деятельна. Идеальна для того, чтобы стать шейхой плечом к плечу с Нафизом.

От таких мыслей, конечно же, меня накрывала ревность. Жгучая и бессильная. Я запрещала себе думать о нём, но это было выше меня, и иногда ночами я срывалась в воспоминания, а потом и в слёзы.

Но я свой выбор сделала, он был невероятно трудным, но ни о чём не сожалела, как бы больно не было внутри.

Роды были естественными, прошли гладко и без осложнений, и уже через четыре дня после мы с моим маленьким голубоглазым Петей были дома.

Не скажу, что было просто. Иногда бессонными ночами выть хотелось от усталости. Но мы всё прошли, всё преодолели вдвоём: и колики, и нарушения сна в первые месяцы, и атопический дерматит, вдруг расцвёвший при первом прикорме.

Петя мой рос малышом активным и любознательным. В доме не было уголка, куда бы он не засунул свой любопытный носик, как только научился передвигаться по-пластунски по полу. А куда не мог влезть или дотянуться, громко требовал поднять его.

В общем, все мои планы работать хотя бы по полчасика пару раз в день, пока он будет играть в кубики в манеже или собирать пирамидку, не оправдались. А манеж оказался вообще бессмысленной тратой. И писать я садилась только во время дневного сна Пети, ну и после вечернего отбоя. Тут уж требовалось заводить будильник, так как я часто отрубалась быстрее самого Пети. Но работать было нужно, нам с сыном надеяться было не на кого.

Когда Петру исполнился год, я наняла помощницу, которая приходила к нам и была три часа. На прогулку я их одних отпускать боялась, во мне перманентно сидело тревожное чувство, что однажды к нам придут. Мысль о том, что я могу потерять своего сына, что его могут отнять у меня, вводила в такой дикий ужас, что конечности неметь начинали, а холодный пот моментально пропитывал одежду на спине.

Он всегда должен быть у меня на глазах. Постоянно. К врачу или на маникюр я ходила с Петей, подгадывая запись под его дневной сон или вызывала мастера на дом.

И решила для себя, что каждые несколько лет мы будем переезжать. Так будет безопаснее.

Переложив Петю в кроватку, я поцеловала его и прикрыла одеялком. Он вздохнул и перевернулся на бочок.

Маленький. Ему и двух ещё нет, а уже такой смышлёный. Разговаривает вполне понятно, ест аккуратно.

И да, он похож на Нафиза, только глаза светлые.

Моё маленькое и дорогое сердцу напоминание о восточной сказке с печальным концом.

Тихо ступая, я ушла в зону кухни, вскипятила чайник и залила пакетик. Открыла ноутбук и села за стол. Зашла на сайт, где выкладывала свою историю, изменив имена. Онлайн, главу за главой. Я делилась с людьми пережитым под видом любовного романа.

Реакция читательниц была разной. От “ну и дура героиня, такого мужика бросила” до “Боже, я так рада, что она вырвалась из этого кошмара. Всю главу читала и не дышала”.

И мне почему-то так важна была их реакция. Я не могла поделиться своей историей с кем – то конкретным, но могла с несколькими тысячами. От этого становилось немного легче.

Но вот моя история подошла к концу. Я свободна. Я дома, в своей стране, распоряжаюсь своей жизнью, принимаю решения сама за себя. И я не одна. У меня есть сын. Мой маленький мальчик, моё сокровище, подаренное арабской сказкой, который стоит всего того, что произошло со мной.

Я никогда не забуду мужчину, который мне подарил свою любовь, и я всегда буду бесконечно виноватой перед ним за сделанный выбор. Выбор, о котором я не жалею.

Именно такими словами я закончила книгу и поставила точку. Закрыла файл и вздохнула.

Моя история была закончена.

Часть вторая

Глава 28. «Паранойя или …»

Погода сегодня стояла отличная. С самого утра светило солнце, а лёгкий ветерок хоть и разносил всюду запахи осени, но был тёплым.

Я любила такую погоду. И даже если бы пошёл лёгкий дождик, на с Петей бы это не испугало. Он любит копошиться в прелых листьях, собирать каштаны и складывать их в ведёрко.

– Слушай, может тебе с ним к неврологу сходить? – предложила моя приятельница Марина.

Мы с ней познакомились в детской творческой мастерской “Капитошка”, куда я водила Петю, так и не решившись отдать его в детский сад. Подружились мы с Мариной, подружились и дети: мой Петька и её Аришка.

– Зачем ему невролог? Мы уже были, врач сказал всё нормально. Всему своё время.

– Ну не зна-аю, – протянула Марина. – Ему уже два и восемь. Вот Аришка уже в год десять слов говорила, а в полтора предложениями начала. Я бы на твоём месте времени даром не теряла, может, к нейропсихологу сходили бы. А то эти неврологи… особенно старой школы.

Марина была из тех максимально включённых в жизнь детей мам. Она знала наизусть всю таблицу развития детей вплоть до первых половых признаков (уверена, и дальше учит уже), календарь прививок и что желательно сделать свыше него, дозировку всех лекарств и владела несколькими техниками развивающих игр.

Ну а я… Была просто Ксенией. Ну точнее, Анной. Так теперь гласил мой паспорт, и своё настоящее имя я старалась забыть. Внимательно следила, чтобы случайно не упомянуть его в разговоре или при регистрации на каком-нибудь сайте.

Предметом же гордости Марины было то, что её дочь болтала без умолку, мой же Петя молчал. Речь – то что ему никак не удавалось освоить. Он говорил всего несколько слов, но предложениями начинать болтать не спешил. И, кажется, Марину это волновало даже больше, чем меня.

Я, признаться, наслушавшись её, тоже начала тревожиться и выискивать в своём ребенке проблемы. Но врач, к которому мы сходили, сказал, что задержка не критичная, тем более он всё же говорит немного. Нужно просто дать ребёнку время и продолжать много разговаривать с ним, читать книжки, посещать детский коллектив чаще.

– Мам, хочу мороженое, – пропищала Аришка. – Купишь?

– Только белое и без всяких джемов, хорошо?

– Я хотела клубничное, – надулась Арина и, сложив руки на груди, отвернулась.

– На клубничное у тебя сыпь, – Марина была непреклонной.

– Хочу! – вредничала девочка.

А мой Петрушка просто подёргал меня за рукав и проникновенно заглянул в глаза. У него, слава Богу, никаких сыпей не было, и я покупала ему любое, какое только захочет. Но не при Аришке, конечно.

– Зайдём в кофейню? – кивнула Марина на небольшое кафе, прилепившееся сбоку высотки. – Тут и кофе хороший.

– Давай, – согласилась я. Кофе хотелось ещё с самого утра.

Мы вошли в заведение, заказали два латте и два мороженых. Дети уселись на одном диванчике и продвинулись к стенке, а мы с Мариной расположились на втором.

– Я Арину хочу в бассейн начать возить. Ты не хочешь? Говорят, вода хорошо стимулирует центры мозга, отвечающие за речь.

Марина – неплохая подруга и хороший человек, но иногда у меня прямо чесались руки стукнуть её.

– Нет, нам совсем некогда, мне ведь работать надо. И так времени на развивашку впритык. Плюс прогулки, а там то на прививку, то ещё куда надо. Так что пока нет.

– Ну и зря.

Марина отпила глоток кофе, а потом повернулась ко мне, и я уже пожалела, что затронула тему прививок. Сейчас начнётся. Главное, чтобы она не прознала, что мы отстаём от календаря.

– Слушай, а почему ты его в частный сад не отдашь? Хотя бы часа на три – четыре. Понимаю, конечно, что сложно то, что он не говорит, но сейчас есть группы специальные…

– Успеет ещё в сад, – отрезала я и повернулась к детям, которые с аппетитом съели по половине мороженого, наелись и теперь, очевидно, решили, что пора друг другу носы намазать.

– Тётка странная какая-то, – понизив голос вдруг сменила тему Марина. – Уже не первый раз её тут вижу. Ходит себе, слоняется. Я их вот этих вообще опасаюсь, хотя понимаю, что просто культура другая. Слушай, мне кажется, она