внутри, вдали от надоедливого шума, укрываясь от жары вместе с Первым учеником. Разделять трапезу с другими учениками Учитель не стал. Как успел выяснить Райар, наставник был чрезвычайно взыскателен в своих пристрастиях: выходцу из Лианора подходили только самые изысканные сезонные блюда с деликатным и тонким вкусом. Возможно, мессир выйдет позже, чтобы чисто символически пригубить молодого сливового вина или вкусить ароматных фиников, тем самым великодушно давая адептам почувствовать единение со своим верховным жрецом.

Пламенное солнце всё так же стояло в высшей точке и не торопилось клониться к закату. Кажется, полдень длился уже тысячу лет. Райар изнывал от повисшей меж небом и морем изнурительной духоты, но, разумеется, не принимал участия в общих забавах. Компания молодых Совершенных подчеркнуто сторонилась чужака, да он и не думал искать их высокого общества.

Дощатые переборки набрались солнца и острого запаха соли. От воды тянуло манящей прохладой. Ох, Райар и сам с удовольствием прыгнул бы в нее и охладился, но увы… В Великих степях сухо. В Великих степях нет крупных рек и глубоких водоёмов, а потому Красному Волку попросту негде было научиться плавать. Оставалось без дела сидеть на корме и молча пялиться в глубину. Море застыло — словно гигантское зеркальное стекло, в котором отражалось летнее небо и облака. Только раздававшийся временами мелодичный звон делал этот мучительный полдень чуть приятнее: нежный переливчатый голос ветряного колокольчика создавал ощущение прохлады.

Райару неожиданно понравился непривычный звук: он ассоциировался с бодрящим ветром и кристально чистой колодезною водою. Телу колокольчика из тончайшего невесомого фарфора была придана необычная круглая форма: бризы Полуденного моря целовали ему бока. К язычку крепилась длинная и узкая полоска рисовой бумаги. На этой шевелящейся от малейшего движения воздуха полоске красивыми каллиграфическими знаками было начертано что-то… по-видимому, какое-то древнее философское изречение или краткое стихотворение на ли-ан — Совершенные питали слабость к подобным утонченным глупостям. Под воздействием даже самого незначительного ветерка фарфоровый колокольчик начинал петь, и голос его менялся в зависимости от силы и интенсивности ветра, успешно отвлекая кочевника от окружающей действительности.

Райар поднял руку, с наслаждением пропуская легкий бриз меж пальцами. Со стихией воздуха он всегда чувствовал какое-то особое родство.

Только что поверхность моря была совершенно спокойна, но вдруг всё изменилось: невесть откуда поднявшаяся волна прицельно ударилась о борт. Вода немедленно ожила, и лодку сильно затрясло. Не обращая внимания на качку, Райар обернулся — чтобы увидеть насмешливо изогнутые уголки тонкого рта Яниэра, который под легким солнечным зонтом наконец появился на палубе. Кажется, свет струился от серебряно-белых волос северянина, а силуэт был окутан воздушными одеждами, как дымом: невесомый, будто облако, драгоценный шелк редкого переплетения дарил прохладу и позволял с комфортом переносить летнюю жару.

Остальные стихийно собрались вокруг Первого ученика и откровенно забавлялись тем, как нелепо кочевник пытается удержаться на ногах. Простодушному парню еще не довелось столкнуться с жестокими забавами высшей знати Ром-Белиата, и неожиданная выходка соучеников застала его врасплох.

Лодка плясала и ходила ходуном. В следующее мгновение волна ударила еще сильнее, и издевательский смех стих, заглушенный густым безмолвием глубины — лодка перевернулась! Прохладная, очень даже приятная для купания вода сомкнулась над головой.

Небо и море поменялись местами — и море ласково обняло его.

Желанная прохлада как рукой сняла усталость от влажной жары. Растворяясь в воде, разгоряченное тело частично потеряло вес, но упорно отказывалось держаться на поверхности.

Впервые в жизни кочевник оказался в таком огромном водоёме. Растерявшись, он в первую же минуту наглотался соленого солнца, горькой золотой воды, и принялся лихорадочно молотить по ней конечностями. Увы, Райар не только не умел плавать, но и не понимал самой механики движений пловца. Бестолково дергая ногами и кое-как выгребая из пучины, он обнаружил, что лодка опрокинулась вверх дном и остается в неудачной позиции, мешая вынырнуть на воздух.

Дорожка из бликов ярко искрила на поверхности. Сильные рыбы в блестящей кольчуге чешуи тут и там высоко выпрыгивали из воды, на миг замирая в полете. Солнечный свет отражался от их плавников. Белые чайки кружили в небе и камнем падали вниз, острым крылом касаясь пенных шапок. Лоснящиеся дружелюбные дельфины танцевали в подводных течениях.

Но Райар не видел всей этой красоты. Он неуклюже барахтался под медленно идущей ко дну лодкой и вместе с ней погружался всё глубже, глубже в бездну, пропитываясь ее тишиной. Диковинное ощущение парения захватило его.

Как выяснилось, нельзя однозначно определить оттенок морской воды: она будто вобрала множество красок мира. Вот солнце пробивает светом зеленую толщу и делает ее ослепительно-прозрачной. В эту минуту, в ярком сиянии полуденного светила вода показалась бы золотой, но — только на поверхности. Внутри же океан обретал свой истинный цвет — льдистая зелень мешалась с темной синевой. До рези в глазах он вглядывался в воду и видел рыб, сверкающих, как драгоценности.

Поначалу соленая вода хоть как-то помогала, будто сама мягко выталкивала наверх; но на определенной глубине тело уже не всплывало естественным образом, а камнем падало на дно — или прямо в небо.

Внутри него — тишина, и более ничего. Оглушительное безмолвие. Вокруг парят крупные искристые медузы-колокола. Райару показалось: они уже тянутся к нему, уже обвивают, липко облепляют беспомощное тело. Длинные остроконечные нити полны жгучего яда… вот-вот они впрыснут под кожу обжигающую субстанцию и обездвижат свою жертву…

Кочевник еще толком не успел понять, чем всё это ему грозит, как чья-то рука плавно потянула тело вверх. Уверенно преодолевая властное притяжение глубины, рука вытянула его из мрака и окружения медуз.

До боли знакомые глаза холодно смотрели на Райара. Эти глаза были того же цвета, что и жестокая вода вокруг, капли сверкали в длинных ресницах, как драгоценные камешки… Учитель?

Обхватив его сзади, Совершенный тесно сцепил руки под грудиной и сделал резкий рывок на себя — с сиплым звуком море выплеснулось из легких. Такой же соленый воздух немедленно хлынул внутрь, занимая освободившееся место. Снова дышать им оказалось больно.

— Не надо… — едва слышно прохрипел Райар, надсадно закашлявшись. — Лучше умереть…

Но, противореча собственным громким словам, Красный Волк начал инстинктивно барахтаться и отчаянно цепляться за поддерживавшего его наставника. Под ногами по-прежнему зияла бездна — это рождало неуверенность и яростное желание твердой опоры. Руки сами собой били по воде. Не отдавая себе отчёта, утопающий развернулся и всем телом приник к своему спасителю, камнем повиснув на предплечьях Совершенного.

В мгновение ока поняв, что происходит, Учитель сделал глубокий вдох — и в следующий миг они оба снова ушли под воду.

Лицо Красного Феникса осталось абсолютно спокойным, глаза — раскрыты и пристально смотрят сквозь