осиновый лист, бросил свою дубинку да мигом пустился наутёк. Но убежать ему удалось недалеко. Громко вскрикнув, разбойник с ходу шлёпнулся в мутную жижу, покрывавшую большую часть Кривого тракта. Из правого бедра лиходея торчал огромный нож Ратибора, который тот метнул вдогонку трусливому противнику.

— Собрался куда? — рыжеволосый великан подошёл и рывком, не обращая внимания на горестные всхлипы раненного чуть ниже копчика незадачливого грабителя, выдернул свой нож из его филейной части, после чего вытер лезвие о куртку лежащего перед ним, жалобно поскуливающего громилы.

— Не убивайте, прошу!.. — слезливо захныкал тот.

— Как звать-то тебя?

— Василько…

— Купцы-то, которых вы догнали да закопали где-то в этих местах, тоже, поди, пощадить их просили?

— А как же! — негодяй вдруг прекратил реветь и, изловчившись, неожиданно ударил Ратибора тонким самодельным клинком, что умело прятал до этого в рукаве. В самый последний момент Ратибор успел отклонить голову, и лезвие стилета прошло лишь вскользь, слегка оцарапав левый висок богатырю. В тот же миг лиходей несколько раз дёрнулся в предсмертной судороге и затих навсегда; нож рыжебородого витязя торчал у него из глотки.

— Ты сам выбрал свою судьбу, Василько… — Ратибор озадаченно потрогал царапину и удивлённо хмыкнул: — Ты смотри, и на старуху бывает проруха… Вроде дурачок дурачком, а чуть было не достал! Уроком мне хорошим будет! Знал ведь, что нечего расслаблять булки раньше времени…

— А что тут происходит? — недалеко от места схватки остановился небольшой обоз, состоящий из трёх телег. Из него высыпали шесть человек, все с оружием наготове; пятеро из них, по виду простые работяги, в руках держали обычные топоры, шестой же, очевидно, главный, ибо одет он оказался побогаче, вооружён был мечом. На вид лет пятидесяти, полноватый, с длинной тёмной бородкой, уже слегка разбавленной седыми прядями, Демидий (а именно так величали проезжего торговца) регулярно ходил по Кривому тракту на свой страх и риск; вот и сейчас он выдвинулся из Мирграда с тремя повозками, доверху гружёнными всякой всячиной вроде четырёх тюков с драгоценными мехами, нескольких рулонов шёлковых и льняных тканей, пары кувшинов с редкими благовониями, а также всевозможных серебряных побрякушек и украшений. Из Борграда же Демидий обычно привозил бочонки с мёдом, воском и солью и, конечно, так любимые в столице бусы, амулеты и браслеты из янтарного камня, крупные залежи которого располагались недалече от города.

— Разуй глаза, пузатик! Не видишь, что ль, разбойнички с большой дороги слегка, ну, буквально са-а-а-мую малость, ошиблись с выбором жертвы! — Емельян, наконец, слез с коня и вальяжно потопал к купцу с его подчинёнными. — Всё-таки надо бы сходить в кустик, коль уж остановились… — уже тихо пробормотал он себе под нос.

— А, это ты… — Демидий неприязненно скривил физиономию.

— В смысле? — Емельян удивлённо уставился на румяного толстячка. — Не понял, мы что, знакомы?

— Было дело, довелось пообщаться!.. Правда, очень кратенько…

— Это где ж ента, позвольте полюбопытствовать?

— А ты не помнишь? — торговец настороженно взирал на княжьего племянника.

— Не-а! А должен⁈

— В прошлый наш визит, Емеля, у Мефодия в трактире, когда ты был порядком под хмельными парами, довелось вам перекинуться несколькими словесами с этим приземистым крепышом, после чего ты добро прикорнул прямо на полу харчевни.

— Я что, Ратик, так хотел спать, что не мог дойти до постели⁈ — Емельян озадаченно почесал затылок.

— Именно! — широко улыбнулся Демидий. — Срубило тебя от порыва ветра!..

— Ну ладно, коли так… Пойду, по важному делу в бурелом загляну… — смущённый Емельян неторопливо потопал к ближайшим деревцам, при этом тихо бормоча: — И какие ещё порывы ветра в корчме? По морде мне врезал, что ль, собака?.. Ничего не помню… Но скула-то побаливала с утра, что было, то было…

Тем временем купец оглядел недавнее поле битвы и перевёл уважительный взор на рыжего богатыря:

— Силён! В одну бороду всех положил? Что, впрочем, неудивительно!.. Хорошо помню тебя, Ратибор, ибо сложно забыть такого могучего великана! Да и на слуху имя твоё, чего уж там… — Демидий ещё раз осмотрелся. — Что, взаправду эти десять окровавленных тушек, что по дороге разбросаны, и есть те самые душегубы, кои бедокурили на Кривом тракте вот уж как несколько месяцев, нагоняя страха на люд добропорядочный?

— Похоже на то, — Ратибор показал глазами на Емельяна, отошедшего в ближайший лесочек справить надобность естественную. — А это, кстати, племяшка князя Святослава, так что давай-ка сделаем так, чтобы никакие ветерки более не гуляли возле его головушки, а то ведь и в обратку дунуть так могут, что костей не соберёшь.

— Понял тебя ещё в прошлый раз, витязь! А вот того, что он родственник правителя Мирграда, не ведал, конечно… — Демидий удивлённо уставился в спину Емельяну. — Не говори в таком случае этому охламону, прошу, как я ему по чердаку засветил тогда, в «Дальней дороге»! Не помнит, и слава богам!.. Только проблем с государем мне не хватало для полного счастья!

— Сдаётся мне, он уже догадался, как дело обстояло, ибо отнюдь не такой дурак, каким кажется… Или хочет казаться… Но замётано! Я молчком. А ты сейчас в Борград двигаешь? У Мефодия будешь, порадуй этого жмоторылого конелюба, что лихие ребятульки, которые выехали из его кабака вслед за нами, вашего брата щипать не будут более. Усё, щипцы сломались…

— Сделаем!

— И тела прибери тут! Прикопай, вон, в канаве ближайшей! Мне некогда этим дерьмом заниматься, ибо спешим мы к Святославу с вестями важными! Ежели я буду каждого злодея, коего к богам отправил на гульбу, сам землицей присыпать, этак я, пожалуй, лопаты из рук не выпущу… А у меня на этот, столь необходимый по хозяйству инструмент аллергия, представляешь? Чихать начинаю, если долго черенок в лапах держу. То ли дело моя секира!..

— Без проблем, мигом исполним в лучшем виде!

— Всё, что найдёшь у них, — твоё. В качестве платы за хлопоты и время потраченное!..

— Я так и не поблагодарил тебя, богатырь! Ты ведь оказал мне, да что там, всем нам большую услугу, что со света белого изжил этих кровопивцев! Если бы не ты, то вполне вероятно, что и за мной они не сегодня завтра утречком по пятам пустились!..

— Не исключено…

— Благодарю, воин! От души! Ну а как ещё выразить свою признательность, более осязательно,