так сказать, мы с приятелями по гильдии покумекаем, как я в Борград прибуду…

— Я поехала потихоньку, а вы, два ротозея, как закончите тут яйца перепелиные искать, так сразу догоняйте! — Благана, про которую все забыли, чуть пришпорила лошадь и двинулась в сторону Мирграда. — Ох, и горазд же языком чесать этот рыжий увалень, прям как моя прабабка на завалинке… — проворчала недовольно ворожея, не спеша удаляясь прочь от своих спутников.

— Смотри, с коня не плюхнись, бормотулька, — ехидно брякнул Ратибор проезжающей мимо ведунье и бросил косой взгляд на княжьего племяша, копошащегося недалече у обочины. — Емеля, ты все берёзки в округе полил уже? Поехали, хорош ворон считать! Не видишь, наша ведьмочка мечтает прийти первой и уже вырвалась даже на полкорпуса вперёд! — рыжебородый витязь лихо запрыгнул в седло своего вороного скакуна и сверху вниз глянул на Демидия. — Бывай, мил человек! Прямой дороги тебе, без ям, ненастья и людей нехороших!

— И вам того же, путники добрые!

На том друзья и расстались с купцом, продолжив своё путешествие в Мирград, оставив Демидия со слугами разгребать наструганные Ратибором телеса невезучих лиходеев.

— Ратиборчик, а можно вопрос, скажем так, не очень удобный? — Емельян, кое-как вскарабкавшись на своего пегого жеребца, нагнал товарища и принялся по новой его тормошить.

— Ну?

— Можно, да?

— Ну⁈

— Видимо, это значит «да»…

— Да растудыть твою тудыть, Емеля!..

— Точно можно? Учти, вопросец пикантный…

— Сейчас в лоб дам! И тебе, и кляче твоей заодно!..

— А у тебя не было мыслишки прикарманить содержимое сего сундучка драгоценного?

— Не было!

— Да ладно⁈ Ты такой честный или такой глупый, я никак не пойму?..

— Если бы, Емеля, я хоть на миг заподозрил, что Свят на свои нужды какие монетки эти потратит, на постройку ещё одного замка там, закупку побрякушек заморских аль на нужник позолоченный, кукиш с маслом он получил бы от меня, а не сундук! Но я точно знаю, что денюжкой он с умом распорядится: пустит на жалование воинам, продовольствие, оружие, доспехи, укрепление оборонительных сооружений, ну и так далее. То есть на дело, в общем! У нас с ним могут быть трения какие-либо разные, но то, что князь позаботится в первую очередь о людях да о граде нашем славном, я лично не сомневаюсь! Потому ничего зажимать и не собираюсь! Ни монеты! Да и вообще, Емеля, у своих воровать, это как добровольно броситься в выгребную яму при толпе народу: никогда уже не отмоешься, как ни три мочалкой чресла свои загаженные…

— Ну, формально это не воровство, ведь данное золотишко дяде не принадлежит…

— Мы на официальном княжьем задании, и всё, что на нём добыто ценного, принадлежит казне!

— М-дя. Честный и глупый. Два в одном…

— Если ты считаешь, плут белобрысый, что главное в жизни у каждого человека, это набить себе карманы поболее, причём неважно, каким способом, то советую ещё раз хорошенько подумать, кто же из нас всё-таки лопух. С собой ведь на тот свет не заберёшь ни медяка, как ни старайся, а вот спросить с тебя за неправедным путём нажитое, это боги не забудут, даже не сомневайся…

— Ну вот, опять нравоучения… — обречённо закатил глаза к небу молодой пройдоха.

— Так, утомил ты меня, Емеля! Посему сделай-ка доброе дело!..

— Молчу уже, молчу…

— Умница-дочка!

— За дочку, Ратик, можно и по кокам получить…

— Что⁈

— Да говорю, надо Благану догнать побыстрее, пока эта черепаха красноухая в рытвину какую не свалилась…

— А мне-то уж послышалось!..

— Ухи надо чистить от серы регулярно, и слышаться не будет всякая дребедень! Я вот, например, каждый день, ну или почти каждый, прочищаю сухонькой веточкой то тут, то там…

— Умолкни, а? Репей приставучий! М-дя, уж на что я сам поболтать не дурак, но до тебя мне, как до края света на карачках!..

— Хочешь, я тебя тоже научу, как правильно прочищать надо…

— Да заткнись ты, Емеля!.. А то я тебе метлу в дымоход засуну, а вытащить забуду, усёк, соплявка⁈

— Бу-бу-бу…

— Да чтоб тебя, Емельян!..

Глава 8

Совет

Мирград. У Святослава. Через два дня после возвращения Ратибора и Емельяна с ворожеёй Благаной

— Что это? — Ратибор перевёл взгляд с несколько секунд назад брошенного перед ним на стол довольно объёмного, тугого кошеля с весело звякнувшими в нём монетами на Святослава, присевшего назад, на свой стул.

— За службу добрую. Надбавка к жалованию, так сказать. Заслужил! Главное, выяснил, кто заказал меня травануть! Варград, значит… Прям гора с плеч! Только сдаётся мне, зря вы этого Лучезара отпустили!.. Надо было его сюда притащить! Знал ведь наверняка, кто и исполнитель! Не дожали вы с Емелей этого волчару, явно не дожали!.. Эх, мои палачи точно вытянули бы из него ещё много интересного! Да и ценной картой обменной в случае чего послужить мог… Хотя нет, это всё же вряд ли. После того как Кулбах узнал бы, сколько всего нам поведал его братец, и пальцем не пошевелил бы ради него, несмотря на одну кровь… Ладно, чего тогда локти зазря кусать! Что сделано, то сделано! Пущай гуляет!.. Пока…

Пара дней прошла с тех пор, как воротились Ратибор да Емельян в столицу Мирградского княжества. Задание князя друзья выполнили и, можно смело утверждать без ложной скромности, — перевыполнили, ведь помимо, собственно, основной цели визита в деревню Зябкино, ведуньи Благаны, в Мирград было доставлено золотишка на внушительную сумму, и сие неожиданное, но очень своевременное пополнение казны княжеской явно прилично подняло Святославу настроение. Казалось, сохранит благодушный настрой князя на год вперёд и тот факт, что изъяли эти сокровища немалые у отряда волков, спешно направлявшегося в Борград с целью подкупа владыки тамошнего, дабы лишить Мирград ещё одного, помимо орлов, союзника. Новость же про то, что отравить его пытались варградцы, явно принесла Святославу заметное облегчение; правитель Мирграда радовался, как ребёнок, избавившись спустя много месяцев от тягучего чувства неопределённости, ибо очертания врага теперь прорисовывались — яснее некуда. Государь даже в пляс, было дело, пустился, но потом всё же взял себя в руки, и лишь широкая белозубая улыбка показывала, насколько он доволен. Посему виновнику отличного княжьего настроения была выписана щедрая награда за подвиги ратные, и даже затаённая обида Святослава на своего