кончится мана, он этот бой проиграет.

Практически посередине между нами и безопасниками находились троттлисты. Один из них тоже прятался за упавшим куском декорации и что-то упрямо делал руками, будто обхлопывал себя по нагрудным карманам.

Он был без доспехов, но с каждым новым хлопком кружащие вокруг него клочья дыма уплотнялись и начинали соединяться… Только лишь для того, чтобы через мгновение развеяться снова.

У него явно с доспехами что-то пошло не так.

Двое других троттлистов медленно продвигались к противникам. Они шли против потока пуль, как один, заслонив лица руками и наклонившись вперед, как при сильном ветре.

Что алмазные, что свинцовые пули не способны были навредить Дымным Доспехам, но для того, чтобы гасить или куда-то переводить кинетическую энергию снаряда, эта магия не была предназначена. Каждое попадание немного отталкивало троттлиста назад, и они были вынуждены как следует упираться в асфальт ногами, чтобы постоянное давление снаружи их не опрокинуло.

И хорошо еще, что среди них не оказалось мага, вроде того, которого я отработал первым! Если бы были, то они бы уже накрыли защищающихся каким-нибудь огненным дождем, даже не видя их!

А маг безопасников, в свою очередь, поняв, что опасности магического плана нет, решил потратить свой потенциал на раненых. И сейчас я прямо наглядно видел, почему же доспехи троттлистов причиняют такие неудобства для всех структур безопасности Виаты.

Но не для меня.

— Роза, займись голым! — скомандовал я, беря разбег. — Только не убивай!

— Как получится! — азартно ответила Ванесса.

Я не стал повторять указания: приказывай не приказывай, указывай не указывай, а ведь у нее и правда все будет так, как получится.

Заметив, что я приближаюсь к троттлистам с тыла, безопасники резко прекратили огонь, чтобы не зацепить меня (ведь я приближался точно с того направления, в котором они и стреляли) и троттлисты быстро воспользовались этим, перейдя сначала на быстрый шаг, а потом попытались побежать.

Но я добежал раньше.

Низко присев и вытянув вперед правую ногу, я поставил подножку троттлисту, и, когда он, не заметив этого, сделал новый шаг и закономерно грохнулся на асфальт, резко подался вперед, садясь в маунт ему на лопатки.

Занесенная правая рука вспыхнула яркими мановыми потоками, и я погрузил ее в печать Вальтора, сначала ломая ее, а потом — засасывая в себя всю вложенную в нее ману.

И снова ледяные потоки захлестнули мои мановоды, перегружая их и излишками рассеиваясь в окружающей среде. И снова броня, сотканная из нетвердого дыма, сползла с тела троттлиста, лишая его защиты.

Последний троттлист уже почти вплотную подошел к укрытию Лютеса, и тот, поняв, что стрелять бесполезно, что это почти никак не задерживает врага, отбросил маномат в сторону (тот испарился в пространстве, не успев долететь до асфальта) и сжал руки в кулаки.

Его пальцы вспыхнули снопами черной и зеленой маны, и, встав в полный рост за своим укрытием, Лютем выбросил руки вперед, отправляя плетение Долгого Сна в противника. Похоже, это было то же самое плетение, которым он пользовался на турнире, чтобы вывести из строя конкурентов.

Доспехи Вальтора защищали троттлистов от физических повреждений, но с магией они явно справлялись похуже. Это доказал еще Виктор, во время самой первой моей встречи с дымной защитой, когда полностью в одиночку уничтожил пятерку противников, и сейчас снова подтвердил Лютес.

То ли с перепугу, то ли действительно понимая всю сложность и опасность ситуации, он вложил в заклинание столько маны, что хватило бы усыпить слона. Возможно, это даже была вся его мана, которую он рефлекторно выбросил в единственном плетении, которым хорошо владел.

Но троттлиста оно впечатлило не сильно. Он лишь запнулся на ровном месте и вполовину снизил скорость, но даже не остановился, не говоря уж о том, чтобы упасть и заснуть, как ему было и положено.

Зато это дало лишнюю секунду мне.

Оставив поверженного противника и даже не дожидаясь, когда последние обрывки доспеха рассеются в пространстве, я слетел с его спины и одним прыжком добрался до последнего троттлиста, успев за мгновение до того, как его вытянутая рука схватила Лютеса.

Подскочив сзади, я взломал печать на спине противника, втягивая и его ману. Дымный Доспех сполз с тела, и Лютес, видя это, вместо того, чтобы шарахнуться назад, взял себя в руки и поступил наоборот — шагнул вперед и оттолкнул троттлиста от себя.

Я метнулся чуть в сторону, оставляя на месте одну ногу — и потерявший всякую защиту троттлист споткнулся об нее и растянулся на асфальте. Последние клочки черного дыма рассеялись над ним и в следующую секунду он уже смотрел в дуло маномата, который приставил к его голове Лютес.

— Не стрелять! — на всякий случай предупредил я. — Чем больше их останется в живых, тем благодарнее нам будут безопасники!

— И не собирался, — процедил Лютес. — Вместо того чтобы просто сдохнуть, пусть этот уродец еще помучается!

К нам уже спешили остальные безопасники, на ходу перезаряжая оружие. Один только маг остался в своем укрытии, продолжая оказывать помощь раненым, да командир третьей группы недалеко от него ушел. Стоял там, глядя на меня и держа руку у уха.

— Старший три Голове. Мы вывели из строя всех нападавших. Потерь среди личного состава нет. Есть раненые гражданские, один тяжелый, двое средних. Срочно нужна медбригада.

— Принято, Старший три. Килгор, что у тебя?

— Килгор, — коротко ответил я. — У нас все хорошо, раненых нет.

Параллельно с разговором я окинул взглядом площадь и убедился, что никого из гражданских не осталось — последние яркие пятна разноцветных одежд где-то вдалеке утекали через выходы. Единственные, кто остался здесь — это раненые, которые не могли идти сами.

— Два троттлиста уничтожены, остальные выведены из строя, их можно допросить, — продолжил я доклад.

— Хорошая работа, Килгор. Мы видели все, что произошло. Действительно хорошая работа. Нам повезло, что у них был только один маг.

— Два, — вмешалась Ванесса. — Просто один ничего не успел сделать.

Ах вон оно что.

Получается, ей тоже попался маг — теперь-то она могла утверждать это с уверенностью, благодаря новому навыку магического зрения.

В таком случае, у нее действительно не было иного выхода, кроме как уничтожить его при помощи собственной магии — взламывать печати, как я, она не умела, так что при всем желании не смогла бы вырубить его или каким-то другим способом вывести из строя. Слишком опасной была бы подобная затея.

Со стороны выходов с площади раздался скрежет и грохот — это, разнося в щепки остатки решетчатых ограждений и металлодетекторов, которые остались после того, как по ним прошлась, не разбирая дороги, толпа людей, на площадь ворвались одна за другой две кареты скорой помощи, почему-то без мигалок и сирен.

Видимо, они стояли где-то совсем рядом и им не требовалось распугивать со своего пути обычные машины.

Визжа покрышками по асфальту, они остановились возле нас, и из распахнувшихся задних дверей посыпались люди в синих комбинезонах, вытаскивая с собой яркие оранжевые чемоданчики и складные носилки.

У некоторых на комбинезонах была нашивка с язычком пламени, переливающимся всеми цветами радуги, в зависимости от того, с какого угла посмотреть — это были медицинские маги. Не такие, как тот, что входил в ряды безопасников, а узкоспециализированные и с большим опытом работы именно с зеленой маной и разными ее сочетаниями.

Обычные медики занялись легкоранеными, а маги — тяжелым пациентом, стабилизируя его состояние. Помощь им явно была не нужна, поэтому я снова вышел в эфир:

— Килгор Голове. Еще указания будут?

— Нет, Килгор, группа свободна, — моментально ответил Голова. — На сегодня достаточно… всего этого.

Я вынул наушник из уха, позволил ему свободно повиснуть на прозрачном витом проводе, и кивнул своим:

— Все в состоянии ехать?

Ответом были нестройные молчаливые кивки.

— Тогда отправляемся на базу. Самое время отдохнуть.

Мы направились на парковку возле площади, где стоял весь наш транспорт.

Я шел последним, чтобы не выпускать из видимости остальных, поэтому от моего зрения не укрылось, какими взглядами нас провожали обычные бойцы службы безопасности, которые совсем недавно сражались с нами буквально бок о бок.

В них больше не замечалось снисходительности и насмешливой надменности. Теперь в них была глубокая задумчивость.

До базы мы добрались без приключений. Я допускал возможность, что кто-нибудь словит кураж от первой победы, да еще и без потерь