частью тоже. Это будет справедливо!

– Как…

– Ты сходишь на романтический ужин с Михаилом, раз этот кретин запал на тебя, притупишь его бдительность, а затем при работе с коммуникациями в его доме сделаешь несколько вещей, о которых я тебя попрошу.

– Как я могла быть такой слепой…

– Да, Свет, не обижайся, но иногда нужно бы соображать побыстрее.

– Ну уж нет, я отказываюсь дальше принимать участие в твоей афере!

– Куда ты денешься с подводной лодки, вернее в нашем случае с подземного катамарана, тем более что ты уже в деле.

– В каком деле? – растерянно спросила Света.

– В моем деле.

– Нет!

– Да.

Светлана замолчала, ее мысли гудели, подобно пчелиному рою. Как она могла позволить втянуть себя в это гнусное мероприятие, а самое обидное, что теперь ее судьба, свобода, да и вся жизнь зависят только от Арсения! Нет, она больше не может участвовать во всем этом! Как же больно стать жертвой такого грандиозного обмана со стороны любимого человека. Света чувствовала, как слезы обжигают ей щеки. Слезы боли, обиды и огромного, величиной во многие годы ее жизни, разочарования. Он, ее Сеня, стал Арсением Аркадьевичем Жильцовым, способным ради достижения собственных эгоистичных целей отпустить ее к Михаилу, да еще вот так, вопреки ее желанию, нагло ею пользоваться. Обезьян – это очень даже ласково, чрезмерно мягко. И бабушка хороша, вступила в переговоры за спиной! Но, как девушка ни пыталась вытеснить подступающую досаду на Зою Алексеевну, все равно чувство вины липло к ней, к ее собственной душе. В какое-то мгновение ей захотелось со всей силы ударить Арсения фонарем, который был снова в ее руках, но здравый смысл, как она сама заметила, еще не до конца покинул ее. Что она могла предпринять в этой, казалось бы, патовой ситуации? А она могла многое. Пришлось воспользоваться своими неординарными способностями… Эх, Сеня, Сеня…

На следующий день, около полудня, Светлана сидела в автомобиле, который мчал ее в Москву. Девушка не могла больше находиться в Юрзовске, ей стало мерзким все. Больше всего хотелось незамедлительно оказаться дома в своей ванной и потихоньку разобраться со всем произошедшим. За рулем машины был Михаил Иванов, он тактично молчал, и Света не знала: его поведение – это презрение или сочувствие? Хотя по большей части уже было все равно, и даже если он решит отвезти ее прямиком в полицию, то будет прав. Стоп, а как же дом, ванна? Родные мои Митька, Ксюша и любимая мамочка? Ну почему она не поделилась с ними всем тем, что накопилось за эти сумасшедшие дни в ее душе! Ведь знала, что не предадут. Хотя она так же до недавнего времени думала и о своей разлюбезной бабуле – Зое Алексеевне, а та… подвела ее, крепко подвела. Вступила в сговор, оставляя в неведении единственную и любимую, по ее словам, внучку. Кого больнее терять, Арсения или бабушку? Если простить ближайшую родственницу она могла найти в себе силы, то вот того единственного, которого любила на протяжении всей сознательной жизни… Жизни… А какая она теперь будет, эта ее новая жизнь? Сейчас нужно бы собраться и завести разговор с Михаилом. Необходимо узнать его планы. Но как? Жгучее чувство стыда было сильнее, чем беспокойство о своем будущем, а что еще хуже, все больше накатывало пустынное, горькое равнодушие ко всему происходящему, а ведь когда-то она считала себя бойцом. Да, как любит говорить бабушка, «был конь, да сносился». Хотя у самой Зои Алексеевны еще сил-то – ого-го, в отличие от внучки. Свете стало еще обиднее, но почему-то слезы не текли, как это бывало когда-то раньше. Все, наверное, выплакались там, в подземелье, когда с ее глаз упала пелена…

– Вы не против, если мы не будем останавливаться? Не беспокойтесь, у меня достаточно сил, часов через десять-двенадцать будем в Москве, – Михаил первым решил заговорить.

Светлана долго не решалась ему ответить. Ей показалось, что в его глазах мелькнули искорки сочувствия. Может, у нее есть шанс и стоит просто попросить его пощадить ее? Но что она могла дать ему взамен? Это Арсений был способен щедро обещать крупные суммы. Интересно, а они, эти деньги, у него были? Скорее да, если смог ссудить деньги бабе Зое, а потом и вовсе выкупить ее домик.

– Как вам будет удобно, – еле прошептала Света, сама испугавшись своего голоса: она будто выдавливала звуки в узкую ржавую трубу.

– Может, заедем в ближайший городок, купим что-нибудь от горла? – любезно поинтересовался мужчина.

– Нет, больше никаких городков! – резко, не усев подумать, выпалила девушка.

– Тогда я бы порекомендовал вам откинуть сиденье и попытаться заснуть. На мой взгляд, сон сейчас вам остро необходим. Насколько понимаю, ночка выдалась еще та.

– Постараюсь, – у Светланы совершенно не оказалось сил поддерживать разговор, и никакие слова оправданий не приходили на ум. Девушка обрадовалась возможности закрыть глаза и притвориться спящей. Долго играть не пришлось, нервная и физическая усталость сделали свое дело, она крепко уснула… Ее разбудил Михаил, и, как ей показалось, сразу же.

– Ну все, командуйте, куда вас везти?

– А разве не в полицию? – первое, что пришло на ум, спросонья брякнула Света.

– Вы хотели бы написать заявление?

– Нет, я думала, что вы хотели.

– Милая девушка, я взрослый мужчина и привык сам решать свои проблемы, не подключая никого без острой на то необходимости.

– Так у вас не острая необходимость?

– Вы мне можете назвать свой адрес? Или мне среди ночи позвонить Геннадию Павловичу? – Михаил нервничал или просто устал.

– Крокодилу не надо, сама назову…

– Свет, я бы рассмеялся, да только притомился.

– Митька! Это я, открывай! – Света что есть силы тарабанила соседу в дверь, пока тот, весь заспанный, не открыл ее.

– Свет, ты что? Весь дом перебудишь, что стряслось? Тебя обидели?

– Да, да, да! Еще как обидели!

– Так и знал.

– Ничего ты не знал.

– Хватить шуметь на весь подъезд.

– Пойдем ко мне, пожалуйста, миленький, если сейчас со мной не будет ни одной родной души, я точно сойду с ума!

Мите ничего не оставалось, как согласиться на весьма оригинальное приглашение. Он, как был, в пижаме, пресек лестничную клетку с видом приговоренного каторжанина, тяжело волоча ноги, и оказался следом за Светланой в ее квартире.

– Я в ванну, а ты свари кофе.

Митя просто остолбенел от приказного тона своей соседки. Да, видимо, произошло что-то весомое, раз она позволяет себе такое поведение. Молодой мужчина, хозяйничая на кухне, окончательно проснулся, и, когда девушка вышла из ванной комнаты, у него