— Генри, братец... Как я рада...

Я поверил — и тоже обрадовался. Внезапно визит перестал быть тяжкой обузой. Я провел с ней весь день. Рассматривал старые фотографии, играл в китайские шашки, которым она в свое время меня научила, и слушал ее рассказы о троих сыновьях, сейчас находившихся в школе-интернате, и о том, какая была плохая тетеревиная охота этой зимой, и о том, как ей хотелось бы побывать в Лондоне после десятилетнего перерыва. Она просила меня о маленьких услугах, поясняя, что дорогой Джеймс будет недоволен, если она снова обратится к нему, а у служанок и так хлопот полон рот. Я приносил разные предметы, упаковал посылку, убрал комнату, наполнил горячей водой грелку и нашел пропавшую зубную пасту. После этого она попросила меня, раз уж я так любезен, разобрать ее аптечку.

В аптечке лекарств хватило бы на самую настоящую аптеку. Сестра с удовлетворением отметила, что половина лекарств ей уже ни к чему. Она разобрала коробочки и флакончики на две кучки и попросила меня одну отправить в мусорную корзину. Послушно взяв пригоршню коробочек, на одной из них я заметил надпись: «Коновид» с пояснением, для чего эти таблетки предназначены. Я не сразу сообразил, что это, но, поняв, выудил коробочку из корзины и заглянул внутрь. Там в фольге были еще таблетки. Я разорвал квадратик и посмотрел на розовую пилюлю.

— Тебе они больше не нужны? — спросил я у Луизы.

— Конечно, нет. После операции они мне ни к чему.

— Ясно. А можно я их возьму?

— А тебе-то они для чего?

— Не будь наивной, Луиза...

— У тебя завелась подружка! — рассмеялась Луиза. — Ну тогда, конечно, бери их на здоровье. У меня где-то есть полная коробка. Может, в верхнем ящике... Да и в ванной должны быть еще таблетки...

Я набрал таблеток и наполнил ими доверху большой коричневый флакон примерно тех же размеров, что тогда привез Патрик. На флаконе был ярлык с указанием, как использовать пенициллиновую микстуру при детских ангинах. Луиза с интересом смотрела, как я тщательно вымыл флакон, высушил его перед электрическим камином, а потом наполнил таблетками и, прежде чем завинтить крышку, заткнул ватой.

— Женишься? — спросила она. Точь-в-точь как Алиса.

— Не знаю. — Я поставил на место приведенный в порядок ящик с лекарствами и добавил: — Только не говори маме.

* * *

Наконец настала среда. Я приехал в Гатвик за час до прибытия первой лошади. Даже появление Билли и Альфа не испортило мне настроения. Мы погрузили лошадей без осложнений и быстрее обычного, тем более что два конезавода прислали своих конюхов, и те на сей раз были рады нам помочь.

Появился и Саймон с какими-то понадобившимися в последний момент бумагами. Он осторожно вручил их мне в офисе авиакомпании, услугами которой мы пользовались, и сказал:

— Доброе утро, Генри.

— Доброе утро.

Прорехи в наших взаимоотношениях трудно было залатать в половине восьмого утра в присутствии зевающих летчиков и служащих фирмы. Я взял бумаги, кивнул и, поколебавшись, пошел к самолету, который должен был доставить меня в Милан.

За моей спиной послышались шаги. Кто-то подбежал и взял меня за рукав.

— Лорд Грей, вас к телефону, это срочно.

Я взял трубку, выслушал звонившего и, сказав: «Да, конечно», медленно положил ее. Я знал, что на моем лице появилась гримаса боли.

— Что случилось? — спросил Саймон.

— Мой отец... он умер ночью. Его только что обнаружили...

В офисе воцарилось ошеломленное молчание. Саймон смотрел на меня с большим сочувствием:

— Мне очень жаль...

Я сразу же отозвался с привычными для наших прежних отношений интонациями:

— Мне надо ехать домой.

— Конечно-конечно.

— Но лошади погружены и, кроме Билли...

— Я поеду. — Саймон показал свой паспорт.

Это было лучшее решение. Я вынул из кармана флакончик, написал на нем черной шариковой ручкой: «Габриэлла Барзини, сувенирный киоск, аэропорт Мальпенса» и сказал:

— Ты не передашь это девушке, которая продает сувениры в киоске в аэропорту? Скажи также, что я не смог приехать и обо всем напишу в письме.

— Передам, — кивнул Саймон.

— Не забудешь?

Он улыбнулся своей обычной улыбкой.

— Конечно, нет, Генри! Я обязательно передам и твои слова, и этот флакон.

Мы обменялись рукопожатием, и, пройдя через паспортный контроль, Саймон зашагал по бетону к самолету, потом стал в него карабкаться. Я смотрел, как закрываются двери и как отправляется в путь самолет, который везет моего друга, мою работу, мой сувенир, но не меня.

Саймон Серл полетел в Италию вместо меня, но обратно не вернулся.

Я узнал об этом только через неделю. Когда я появился в фирме на пристани, сразу отправился в кабинет Саймона. Там было пусто.

Юная секретарша в соседней комнате в ответ на мой вопрос, где мистер Серл, ответила, что его сегодня нет, а когда будет и будет ли вообще, не известно ни ей, ни кому-то еще.

— То есть как?

— А вот так. Его нет уже неделю, и мы понятия не имеем, куда он делся.

Расстроенный, я двинулся к Ярдману и постучал в его дверь.

— Входите.

Я вошел. Он стоял у открытого окна и смотрел, как буксиры тащат баржи вверх по Темзе. Финский сухогруз, появившийся во время прилива, совершал маневры, продвигаясь к кранам, напоминавшим самоделки из детского конструктора. В воздухе висели гудки пароходов, шум и грохот докерных работ. Прилив нес мусор от нижних доков к Вестминстерскому дворцу. Увидев меня, Ярдман закрыл окно и двинулся ко мне, раскинув руки в стороны.

— Мой мальчик, — сказал он, стиснув мне руку, — мои самые искренние соболезнования в связи с вашей утратой.

— Благодарю вас, — смущенно отозвался я. — Вы очень любезны. Вы не знаете, где Саймон Серл?

— Мистер Серл? — Ярдман так вскинул брови, что они показались над верхушками очков в черной оправе.

— Секретарша сказала, что его нет уже неделю.

— Это верно, — нахмурился Ярдман. — Мистер Серл по причинам, понятным одному ему, предпочел остаться в Италии. Скорее всего, он принял это решение в тот день, когда полетел в Милан вместо вас.

— Но почему? — удивился я.

— Понятия не имею. Это крайне неудобно для всех нас. Теперь мне приходится выполнять его работу. По крайней мере, пока я не получу от него известий. — Ярдман покачал головой. — Но, как я полагаю, наши беды вас более не тревожат. Я думаю, вы захотите забрать свои документы. — И с кривой иронической улыбкой он протянул руку к селектору.