– Получилось, вероятно, немного откровенно…

– Немного откровенно?! – взорвался он. – У меня до сих пор в глазах стоят эти чертовы сиськи и соски!

Она вспыхнула.

– Не орите на меня.

Рори сбавил тон.

– Я не ору, – заговорил он более спокойно. «Я так возбужден, что в голове все путается».

– Мне казалось, вы не обращаете внимания, во что я одета, – строптиво возразила она.

– На этот раз обратил, вполне обратил. Как и все мужчины в зале, кто остался жив. Моя нареченная, хозяйка замка, не может разгуливать перед моими людьми как блудница.

Он заметил, как ее глаза загорелись вызовом.

– Но я ведь тут только на время… – уточнила она.

– Значит, все дело в этом? – Он остро глянул на нее. – Зарубите себе на носу, Изабель, мною манипулировать не удастся. Ни с помощью слов, ни уж, совершенно точно, с помощью этого клочка материи. Не важно, насколько он откровенен.

– Вы не правы. – Она задрала вверх свой восхитительный подбородок. – Я просто люблю это платье. Вот и все.

Рори схватил ее за руку и вгляделся в ее глаза так, чтобы не было никакого сомнения в том, что он скажет.

– Вы больше никогда не наденете это платье, иначе пожалеете о последствиях.

– О каких последствиях? – спросила она, тряхнув головой. Девчонка не осознавала, как опасно близко она оказалась к тому, чтобы на деле убедиться, о чем идет речь. Он был на грани и каждой частичкой тела желал сбросить напряжение. Ему хотелось сдернуть с нее это платье и самому укрыть ее атласное тело. Чтобы она содрогалась от желания, жара и страсти, как он сам. Вместо этого он сделал вид, что не замечает брошенный ею безрассудный вызов, и направился в смежную комнату, где хранилась их одежда. Распахнув дверь, выдернул первое попавшееся платье. Оно оказалось из зеленого бархата и было вполне модным.

– Переоденьтесь, – приказал он. – Быстро.

– Но Бесси…

Увидев, как она изумилась, он усмехнулся.

* * *

Изабель съежилась под неистовым и хищным взглядом. С опозданием она поняла, что зашла слишком далеко. От одержимости, светившейся в его глазах, ледяные мурашки побежали вниз по спине. Первобытная сила, какую она увидела во взгляде Рори, натолкнула на мысль, что вот сейчас он кинет ее на кровать и изнасилует, как какой-нибудь мародер-викинг. В первый раз после ее появления в Данвегане Изабель почувствовала опасность. Такого человека она не могла контролировать.

Прикусив губу, Изабель отступила на шаг. Вероятно, она в чем-то просчиталась. Все умные мысли, которыми была полна голова, когда она надевала этот наряд, вдруг разом улетучились.

– Раздевайтесь, – приказал он.

– Не м-могу.

Выругавшись, он схватил ее за талию, повернул к себе спиной и начал с завидным умением расшнуровывать платье. Должно быть, у Рори Маклауда имелся приличный опыт в раздевании женщин. Она почувствовала приступ подозрительности и ревности одновременно.

В том, как действовали его пальцы, развязывая шнуровку, было что-то глубоко интимное. Он стоял так близко, что она слышала особый запах его мыла. Она отмечала каждое прикосновение, каждое осторожное касание его пальцев, когда он прокладывал себе дорогу вниз вдоль спины. Вот ему пришлось обхватить ее руками, и ей так захотелось, чтобы он взялся за ее грудь. Что ему стоило погладить ее? Вот он придвинулся ближе, и у нее остановилось дыхание. Рори тоже не мог оставаться равнодушным. Его дыхание тоже стало неровным. Она ощутила голой спиной, шеей, плечами его тепло, и мириады иголочек впились в кожу.

Эти прикосновения сводили с ума. Она чувствовала себя так странно, как будто в ней совсем нет костей, как будто ее плавили на медленном огне. Тело наполняли ощущения, которых она не могла понять.

Рори наклонился. И она шеей чуть ли не с болью почувствовала, как близко оказались его губы. Его руки продолжали опускаться вдоль спины. Изабель слегка привалилась к нему, закрыв глаза и мысленно умоляя, чтобы на этом все не кончилось. Взявшись за рукава, он дёрнул платье вниз. Она застонала, когда он все-таки прижался губами к обнаженной шее, царапнув ее подбородком. Этого оказалось достаточно, чтобы жар разлился по жилам. Соски стали твердыми. Господи, он знал, что делал. И когда большим пальцем он задел за напряженный сосок, она расслаблено привалилась к нему в поисках защиты на сильной груди и в крепких объятиях.

Она поняла, что Рори тоже хочет ее. Об этом сказал его поцелуй. Горячие губы прошлись вдоль шеи. От нетерпения он покусывал ее. Его желание вырвалось на волю, пробуждая в ней страсть, о которой она сама даже не догадывалась. Удивительным образом исходящая от него угроза и непредсказуемость возбуждали ее. Она вся загорелась, как только, не оборачиваясь, прижалась к нему. Эта внушительная штуковина, которой он упирался ей пониже спины, была красноречивым признанием того, что она ему по крайней мере небезразлична.

С напряженным ожиданием Изабель воспринимала движения его языка, его губ, как он царапает ее своей щетиной на подбородке. Кожа стала какой-то сверхчувствительной. Вот он легонько ухватил ее зубами за мочку уха и осторожно прикусил. А потом языком описывал круги по ушной раковине. От его прерывистого дыхания ее бросило в дрожь.

Но этого ей все равно было мало.

Хотелось, чтобы он целовал ее в губы, обнимал, прижимал к себе. Хотелось освободиться от настойчивого желания, рвущегося изнутри. Он пригнулся к ней и провел губами по подбородку, совсем рядом с ее губами, продолжая сдергивать платье вниз, на бедра. Сердце заколотилось, как сумасшедшее, а внизу живота заполыхало от волнения. Каждая клеточка тела была полна предчувствием. Сдаваясь, она еще теснее прижалась к нему. Прежде чем ей пришло в голову сказать, что платье нужно снять через голову, она услышала сухой треск рвущейся ткани.

Поверженное платье валялось в ногах, и Рори тут же отпустил ее. На какой-то миг он выглядел таким же потрясенным, как и она. Рори не спускал с нее глаз, пока она не задышала ровно, а потом глянул на ворох ткани на полу. Оказалось, что он разорвал платье почти надвое.

– Такой наряд – это приглашение, – решительно заявил он. – Приглашение к блуду. Следите за своим поведением, Изабель, иначе у вас могут возникнуть неприятности.

Она с трудом проглотила комок в горле и кивнула.

Не говоря ни слова, он кинул ей платье, которое выбрал сам. Слава Богу, у этого шнуровка была спереди! И, стоя в сторонке, стал наблюдать, как она принялась одеваться. Взгляд оставался таким же пронзительным, но уже более спокойным.

Когда Изабель покончила с переодеванием, он вывел ее из комнаты, как будто ничего не произошло. Сконфуженную, и поделом! Был ли это урок, который он просто хотел преподать ей, или она сумела все-таки найти щель в его непробиваемой зашите?