– Еще нет. Мы говорили про королевский двор.

– Про последние моды? – ядовито намекнул он на ее платье. Изабель вспыхнула, сообразив, что он насмехается над ней, но потом рассмеялась, покачав головой.

– Отнюдь. Просто мне кажется, что Маргарет понравится там.

Рори выпрямился. От одной мысли, что его бедняжка сестра может оказаться среди порочных придворных дам, ему стало не по себе. Как может Изабель увлекать ее такими мечтами? Маргарет такая хрупкая. Двор уничтожит ее. Желая пощадить чувства сестры, он быстро переменил тему:

– Маргарет нужна в Данвегане. Я не могу делить ее ни с кем. – Он ободряюще улыбнулся сестре. – Может, вы узнаете у Маргарет что-нибудь насчет моей комнаты? Как ее преобразить?

Слегка нахмурившись, Изабель вопросительно глянула на него, а потом повернулась к Маргарет.

– Я хочу кое-что – совсем немного – поменять в нашей комнате, – поправила она его. – Но сначала мне хотелось бы испросить у вас разрешение. Это можно обсудить потом, когда пожелаете.

Маргарет посмотрела на Рори, ища его одобрения. Тот кивнул.

– Что вы собираетесь там сделать? – спросила она.

– Добавлю какие-нибудь мелочи. Например, несколько мягких подушек, занавеси при кровати. – Она пожала плечами. – Что-нибудь в этом роде.

Маргарет тут же загорелась. Рори поразился тому, какое оживление и неподдельный интерес вызывает у женщин тема переустройства жилища.

– Комната Рори излишне аскетична, – согласилась она. – Годами я пыталась хоть что-нибудь в ней поменять. Но он и слышать ничего не хотел.

Рори скрестил руки на груди.

– А мне нравится. В ней все чисто и просто.

Обе женщины одинаково поморщились. Маргарет перехватила его взгляд.

– Да, но теперь ты живешь в ней не один. Так что привыкай.

Рори не верил своим глазам. Его робкая маленькая сестричка осмеливается возражать ему. Это было… прекрасно!

– Какого цвета все будет, вы уже прикинули? – не останавливалась Маргарет.

– М-м-м… Может, нежно-розового и бледно-лилового. Ткани в цветочек, кружева, вышивки, как вам кажется?

Боже праведный! Это же будет как в разукрашенном будуаре у Маргарет.

Обе одновременно посмотрели на выражение его лица и расхохотались.

Рори сдвинул брови, но тут заметил озорной огонек в глазах Изабель. К собственному удивлению, его совершенно не задела их попытка раздразнить его. Жизнелюбие, которое было выбито из Маргарет два года назад, вдруг вернулось к ней после нескольких минут общения с Изабель.

Дух веселья в ней был настолько заразителен, что он не выдержал и рассмеялся сам.

Рори вспомнил про милую, но застенчивую девушку из клана Кемпбеллов, которая была обещана ему в невесты, и не мог не начать сравнивать ее с Изабель. Будет ли так же весело смеяться его сестра, общаясь с ней?

Наблюдая за Рори и Маргарет, Изабель сделала для себя еше одно открытие. Она не представляла, насколько он нежен со своей сестрой. То, что грубый, безжалостный в бою воин может быть таким ласковым и внимательным, поразило ее до глубины души.

Изабель почувствовала, как в груди возникло страстное желание, чтобы ее собственные братья так же вот глядели на нее. Только слишком далеко она забралась, чтобы достучаться до них. Любовь, с которой Рори относился к Маргарет, была еше одним его достоинством. В этом человеке было столько неожиданного, столько слоев, что чем больше она узнавала его, тем больше появлялось причин им восхищаться.

Шумок ожидания пронесся над залом, неожиданно оборвав их разговор. Начиналось ночное представление. Седой бородач поднялся из-за стола на козлах, установленного рядом с помостом, пересек зал и остановился у очага. Он был одет в обычную длинную шотландку, но внимание Изабель привлекла его длинная борода. Густая, пышная, ослепительно белая, как только что выпавший снег. Вскинув вверх огромные ручищи, он громко прокашлялся, призывая к тишине. Затем Эойн Ог О’Мьюригсен – бард Маклаудов – заговорил сильным мелодичным голосом, который эхом отдавался в переполненном зале и никак не вязался с его престарелым обликом.

– Сегодня наш вождь попросил рассказать историю о том, как клан Маклаудов обрел свое великое Братач-Ши – знамя Фей.

Изабель побледнела. Сердце заколотилось, когда до нее дошло, о чем будет идти речь. Рори не мог догадаться. Это всего лишь случайность, успокаивала она себя, пытаясь сдержать нараставшую панику. Ладони стали влажными из-за того, что она с силой стиснула руки. Она сдержалась и не стала оглядываться по сторонам, чтобы определить, наблюдает ли кто-нибудь за ее реакцией, почувствовав при этом на себе тяжелый взгляд Рори.

«Давным-давно, сразу вслед за временами Лауда, молодой вождь влюбился в прекрасную принцессу фей. Влюбленные решили пожениться и стали просить согласия у отца принцессы – короля фей. К их огромному удивлению, король был против. Потому что он знал, чем все закончится. Если его любимая дочь выйдет замуж за смертного, она навсегда останется несчастной. Ведь вождь будет взрослеть, стареть, а потом умрет. А принцесса – нет.

Тьма и горе накрыли Скай, потому что двум любящим сердцам было отказано соединиться. Принцесса плакала так горько, что слезами наполнила залив. Потом вода поднялась и стала затоплять земли. Тогда наконец король сдался. Принцессе позволили обручиться с вождем. Но только при одном условии. Она должна была пообещать, что вернется к своим сородичам через один год и один день. Влюбленные были так счастливы, что с готовностью согласились на условие короля».

Изабель раньше никогда не слышала этой завораживающей истории, но, против воли, не могла расслабиться. Она украдкой оглядела зал, убедившись, что никто не обращает внимания на ее беспокойство. Весь клан, казалось, был захвачен разворачивающимся рассказом, хотя, несомненно, люди слышали его бесчисленное число раз. В страхе, что может обнаружить свою тревогу, Изабель старалась не встречаться глазами с Рори.

«Народ бурно радовался за молодых. В положенное время у них родился сын – их отрада. Но радость рождения омрачалась тем, что близилось время расставания, и скоро принцесса должна была вернуться к своим и навсегда оставить любимого мужа и драгоценного сына.

И вот наступил тот день, день отъезда принцессы в страну фей. Сердца принцессы и вождя разбились, но они знали, что должны с честью выполнить свое обещание. Данное один раз слово сыновьями Лауда ни за что не может быть нарушено. Уезжая, принцесса добилась от мужа обещания, что он никогда не оставит сына одного, потому что ей нестерпимо было бы слышать плач своего драгоценного дитяти. Наконец после последнего в жизни и сладкого, и горького поцелуя несчастная принцесса покинула любимого мужа и сына. Она скрылась в тумане, который обволок мост, который с тех пор в честь их расставания мы называем мостом Фей, и с печалью в сердце возвратилась к своим сородичам».