лейтенанта, состояние его понимал. Ведь именно Юра зацепил в Ленинграде эту ниточку, но, умудренный житейским опытом, Плотников знал, что минутное довольство Гостева мигом пройдет, как только он задумается над вопросом: что же делать дальше?

Будто угадав мысли Плотникова, инспектор прекратил бег по кабинету.

— Ладно, радоваться еще нечему. Но тип, которого Роман заподозрил в Юрге, видимо, бродит где-то здесь. Судя по всему, именно с ним Сабинин и столкнулся снова.

— Я тоже так думаю,— живо откликнулся инспектор.— Нам бы только этот призрак быстрее материализовать, а там мы для опознания и буфетчицу Мохову сюда доставим.

Плотников кивнул и снял с вешалки плащ.

— Я, пожалуй, с Яшей повидаюсь: посмотрю, как он там себя чувствует после схватки. А потом гляну на Ахлюстина.

— Добро,— кивнул Гостев.— Только позвоните после.

Проезжая мимо своего родного поста, Павел Антонович увидел Панкова. Тот что-то внушал проштрафившемуся водителю, и Плотников не стал останавливать машину.

Почти доехав до строительства, Плотников поблагодарил водителя попутного «Москвича» и направился в контору стройуправления, чтобы знакомый кадровик подсказал, где ему поскорее разыскать Соловейчика. Но нужда в этом отпала: Яша стоял возле крыльца вместе с разбитным на вид парнем. Плотников догадался, что это и есть Шлындаков, и, подойдя, поздоровался.

Шлындаков настороженно глянул, но Яков легонько ткнул его в бок. Дескать, человек свой, можешь не опасаться. Инспектор видел, что Яша рад его появлению. И сам обрадовался, отметив мысленно, что у него вполне мог бы быть такой взрослый и славный сын. Татьяна—любимая и единственная дочь, но она женщина, и у нее свои заботы...

— Новостей пока никаких,— бойко сказал Шлындаков.— Лично я жду появления дорогого товарища механика. Он в конторе запчасти выписывает, а я потом с требованиями на склад побегу. То есть буду выполнять грубую, малоквалифицированную работу. В смысле — таскать запчасти на своем горбу.

— Будет тебе,— смущенно сказал Яков.

— Почему будет? — наигранно возмутился Семен.— Пусть все знают, до чего довели нормального человека, к тому же шофера третьего класса.

Плотников уже слышал, что в общем-то у неглупого бывшего морячка язык «без костей», и поэтому снисходительно улыбнулся.

— Ну, коли так, то продолжайте ждать, а я пойду прогуляюсь, посмотрю, как возводят гигант химии.

Плотников сообразил, что ребята сговорились по возможности не оставлять Ахлюстина без присмотра. Уйдет на склад Шлындаков — на месте останется Яков. Что собой представляет этот механик, пока неизвестно, однако его фамилия уже фигурирует в деле, и с ним надо знакомиться основательно. Интересно, заметил Ахлюстин, что ребята с него глаз не спускают? Человек немолодой, наверное, бывалый... А впрочем, если за ним никакой вины нет, он на это и внимания не обратит. А вот если грешок есть, то может занервничать и допустить промашку. Яков-то для него «темная лошадка». Начальство возит.

Плотников наблюдал, как лихо кран поднимает ввысь огромные балки. Только подумать, как бежит время: куда ни глянь — всюду строят.

Дверь хлопнула, выскочил парень в спецовке, что-то сказал Шлындакову и побежал к строящемуся корпусу.

На крыльцо вышел мужчина в меховой безрукавке, протянул Шлындакову листки и стал что-то объяснять. Семен старательно кивал, изображая сплошное внимание.

Плотников медленно, будто нехотя, зашагал к двери стройуправления. Поднялся на крыльцо. Ахлюстин и Шлындаков слегка посторонились, давая дорогу. Механик бросил на Плотникова беглый взгляд. Инспектор тоже мельком посмотрел на Ахлюстина, прошел в комнату, где работал кадровик, позвонил в отдел и сказал Гостеву, что здесь пока новостей нет, а ребята свое дело знают.

— Тогда возвращайтесь,— произнес лейтенант многозначительно.— Есть о чем поговорить.

«Не иначе, опять что-то откопал,— подумал Павел Антонович.— Сюрприз готовит».

Когда Плотников вышел из конторы, ни механика, ни Шлындакова уже не было. Не увидел он поблизости и Соловейчика. Павел Антонович хотел найти Якова, но потом решил, что не стоит. Если бы у Яши было что сообщить, он бы обязательно дождался. Плотников встал на дороге, голосуя идущим в город порожним панелевозам, и один остановился. Плотников сел в кабину, и тяжелая громада двинулась. Водитель сидел за рулем напряженно (такая махина — не малолитражка) и не разговаривал. Когда они проезжали мимо поста ГАИ, Плотников увидел, что Панкова и знакомого мотоцикла уже нет на месте, и пожалел, что не остановился, когда направлялся на стройку. Накрапывал нудный дождь, и закрытая будка поста выглядела как-то сиротливо.

Когда Плотников, пригладив ладонью волосы, присел к столу, лейтенант придвинул к нему текст второй телефонограммы.

— Эта пришла из Томска,— сказал он и вздохнул.— Сколько мы с вами людей на ноги подняли.

«...Сообщаем: ...во время лесоповалочных работ в квадрате 432, использовав оплошность конвоя, совершил побег Сазонов Анатолий Борисович, 1927 года рождения, осужденный по ст. 92 часть 3. Захватив в отсутствие водителя автомобиль ЗИЛ-130, принадлежащий леспромхозу, Сазонов выехал за пределы охраняемого квадрата. Проведение чрезвычайных мероприятий по розыску преступника в нашей зоне результата не принесло. Два дня спустя в лесном массиве, расположенном в тридцати километрах северо-западнее Томска, вертолетно-пожарной службой был найден ЗИЛ-130, угнанный преступником. Сазонов не обнаружен. Предположительно — он сумел добраться до ветки рабочего поезда № 12, отбыл в поселок Угрюм, откуда и скрылся в неизвестном направлении. По неуточненным данным УВД Кемеровской области, Сазоновым вблизи станции Юрга было совершено преступление, связанное с гибелью рабочего Терентьева. В отношении Сазонова объявлен всесоюзный розыск. Если вы располагаете какими-либо сведениями относительно вероятного местопребывания Сазонова, просим принять все оперативные меры по установлению и задержанию преступника...»

Когда Павел Антонович закончил чтение, Гостев сказал, что это еще не все. С час назад приходил участковый инспектор, в ведении которого находится улица Парашютистов. На Заремского участковый располагал кое-какими материалами.

В свое время Александр приехал в город из сельской местности, где воспитывался у мачехи, поступил на завод, жил в общежитии. Зарабатывал рублей полтораста, но вечно был в долгах, ибо слишком много тратил на модные тряпки и развлечения. Примерно с год назад он неожиданно для всех приобрел однокомнатную кооперативную квартиру на улице Парашютистов и обставил ее добротной мебелью. На вопросы бывших приятелей по общежитию, где он раздобыл такую кучу денег, отвечал, что выиграл по трехпроцентному займу. Никто и никогда у него никаких облигаций не видел (а в общежитии вообще трудно что-нибудь утаить), но с расспросами от него мало-помалу отстали. Повезло человеку, ну и пусть живет себе на здоровье, в гости приглашает. Однако Заремский к прежним приятелям быстро охладел, стал держаться замкнуто, рестораны забросил. У одного из бывших