Вместо того чтобы сделать персонажа всезнайкой (тогда он получился бы слишком уж самодовольным), знания Холмса специально ограничили. Он может вообще ничего не знать о вещах, которые его не интересуют. Именно пробелы в знаниях сделали его образ реалистичным.

– Если бы мы не вставили эти маленькие детальки, он бы больше напоминал полубога, – сказал Марк Гэйтисс. – Это так здорово – видеть человека, который не знает, что Земля вращается вокруг Солнца, или не помнит имени премьер-министра, потому что его это просто не интересует!

Одно из самых впечатляющих достижений Камбербэтча в «Шерлоке» – то, что ему удалось запомнить и затем выдать на съемках сложнейшие монологи, да еще и на высочайшей скорости. В театре он привык произносить все реплики максимально правильно – в конце концов, там первый «дубль» одновременно еще и единственный. Но для монологов Моффата и Гэйтисса ему пришлось работать на пределе сил.

– Я занимаюсь дома, – рассказывал он о марафонском заучивании ролей. – Часто приходится засиживаться до ночи. Иногда мне даже кажется, что я не актер, а машина. Причем не в плохом смысле слова. Холмс просто очень… статичен. Статичен, но вместе с тем быстр.

Он рассказал, что не мог выучить роль «как попугай». Вместо этого, по его объяснениям, его ждали:

– Репетиции, повторы, «отыгрывание» сценария, метод Станиславского для понимания, что, как и почему говорится в роли, использование переходных глаголов для каждой строки, ассоциации с действиями, предшествующие строчки, любое блокирование – все это можно использовать в качестве триггеров, чтобы вспомнить роль.

Впрочем, Камбербэт признался, что немало помогли ему и «терпеливый ассистент режиссера и подруга».

Шерлок был индивидуалистом и отщепенцем, а не супергероем. Его навыки – не сверхъестественные, не волшебные, а вполне доступны для тренировки. Труднее всего было сыграть именно пресловутый драйв, а не вдохновение или врожденный талант – и Камбербэтч сознался, что увлечение Холмсом заставило его в свободное время задуматься о человеческом поведении и мотивации. Он втихую анализировал окружающих людей, когда был на публике; он смотрел на пассажиров в поездах, на их одежду и багаж – и пытался представить себе, как они живут.

– Об этом просто невозможно не задуматься, – сказал актер о своем бессистемном, но навязчивом изучении людей.

Холмс в исполнении Бенедикта Камбербэтча был неортодоксальным, но все же романтическим героем – по крайней мере, в представлении многих зрителей. Некоторые коллеги по сериалу с этим соглашались.

– Нет ничего менее привлекательного, – сказала Уна Стаббс (миссис Хадсон) в интервью Radio Times, – чем мужчина, который считает себя привлекательным. Мне кажется, именно то, что Бенедикт не считает себя привлекательным, так привлекает к нему женщин. Разборчивых женщин.

Некоторые репортеры соглашались с этим. «Он замечателен в роли любимца публики, – писала Зои Уильямс из Guardian, – своей «не-животностью», утонченностью, руками пианиста, лицом, постоянно работающим умом».

Камбербэтча реакция ошеломила.

– Я смотрю в зеркало и вижу все недостатки, с которыми прожил всю жизнь. Но люди сходят с ума по некоторым моим чертам. Я не то, что скромничаю. Мне просто кажется, что это странно.

Тем не менее, с точки зрения карьеры это оказалось полезно.

– Это придает определенный импульс. Я получаю совершенно фантастические возможности, и во многом мне помогло именно это фантастическое внимание. Пока оно помогает мне получать хорошие роли, я скажу только одно: «Давайте, смотрите еще!».

Шерлок не был и романтическим кумиром.

– Он – не альфа-самец, который всегда добивается девушки, – сказал Камбербэтч. – Он неудачник, который всех от себя отталкивает.

А еще он мешает другим людям, более удачливым в любви. Например, он расстраивает свидания Джона Ватсона с женщиной-врачом во второй серии, «Слепой банкир».

– Шерлок очень плохо приспособлен к жизни в обществе, и Джону это в нем нравится, – заметил Мартин Фримен. – Но еще это приводит его в ярость!

Загадочная, но глубокая и сильная дружба между Холмсом и Ватсоном в «Шерлоке» очень трудно поддается объяснению и классификации. Марк Гэйтисс, тем не менее, попытался это сделать.

– Они вместе составляют «боевую единицу», – рассказал он Sunday Times. – Джон Ватсон постепенно делает Шерлока Холмса человечнее, а Шерлок Холмс вернул Джону Ватсону жизненные силы.

Некоторые зрители и комментаторы в Интернете считают, что их отношения выходят за пределы дружбы. Сценаристы «Шерлока» часто дразнят зрителей, намекая на эти теории, но дальше намеков дело не идет.

– Шерлок, конечно, обожает Джона и очень хорошо к нему относится, но, кроме шуток, ничего сексуального между ними нет, – сказал Камбербэтч, но добавил по поводу намеков: – Проблема с ними в том, что фантазии нескольких человек раздувают пламя для многих. Люди считают, что все именно так, хотя на самом деле – нет.

Некоторые фанаты в Интернете дали волю своему воображению, создавая дикие и необузданные произведения на эту тему.

– Немало людей надеется, что и наши персонажи, и мы сами постоянно этим занимаемся в свободное время, – сказал Мартин Фримен.

Он отмахнулся от подобных фантазий как от «издевательских», но вместе с тем настоял, что их сила как пары состоит в том, как они взаимно дополняют друг друга, как обычно и бывает с дружбой и отношениями:

– Они дают друг другу что-то, чего в их жизни не хватает.

Кроме того, Камбербэтч отрицает сексуальную привлекательность Шерлока как таковую – по крайней мере, сознательно тот ей не пользуется. Он объяснил, что Холмс воздерживается от сексуальной активности, потому что слишком занят другими вещами.

– Не у всех мужчин сексуальное желание постоянно требует удовлетворения, – говорил он. – Холмс умышленно отказался от него, как и от многих других вещей в своей жизни, потому что считает это пустой и неприятной тратой времени. В викторианскую эпоху Холмс казался эксцентриком, но мне кажется, что он целенаправленно подавлял это в себе.

Привязанность и взаимоуважение Холмса и Ватсона, хоть и находящие себе довольно странное и неуклюжее выражение, отрицать невозможно.

– Дело в том, как они придают друг другу сил, а также в вещах, которые они искренне любят друг в друге, – сказал Фримен. – Мы все считали это историей любви. Эти двое любят друг друга и, несмотря ни на что, нуждаются друг в друге, а главное, эти отношения работают. Они получают нужные результаты.

* * *

Продажи книг Конан Дойла после выхода первой серии «Шерлока» утроились, но вот количество зрителей у второй серии уменьшилось почти на миллион. В «Слепом банкире» ужасная участь ждала каждого, кто видел таинственные шифры на стенах лондонского Сити. Сам по себе спад зрительского интереса беспокойства не вызывал – большинство новых сериалов на вторую неделю теряют от четверти до трети зрителей, – но отзывы по сюжету тоже оказались довольно прохладными, особенно о том, как изобразили банду китайских контрабандистов под названием «Черный лотос». Более теплый прием ждал «Большую игру», последнюю серию сезона; сценаристом выступил Марк Гэйтисс, а Холмс противостоял в ней изобретательному террористу-бомбисту. Как раз в нужное время появился таинственный враг Шерлока, Джеймс Мориарти, которого сыграл Эндрю Скотт, впервые придавший персонажу ирландский акцент. Стивен Моффат считал, что Скотт придал роли ужасающую холодность: