Дорогой читатель! Предугадываю твой вопрос, и спешу на него ответить. Естественно, утку по-пекински тоже изобрел повар Ли. Уток в то время в Пекине варили, жарили, парили. Но Ли понял, что в самом знаменитом блюде китайской кухни, которое он решил создать, важней всего – церемония.

Так и появилось это блюдо – запеченная в печи утка, нарезанная на 120 кусочков, которые сдабривают сливовым соусом, с зеленым луком заворачивают в пресные блинчики, и потом едят.

Утка по-пекински сразу стала деликатесом. Вы думаете, зачем приехал в Китай итальянский купец Марко Поло, и почему задержался в Поднебесной на двадцать лет?

Конечно же, он захотел отведать этого блюда, о котором услышал от побывавших в Китае монахов-несториан, а потом не мог от него оторваться.

А зачем монголы и маньчжуры брали штурмом Пекин, и потом оставались там на несколько веков? Из-за того лишь, что в средневековье Китай не экспортировал утку по-пекински. Но установив в Китае свои императорские династии, они сами немедленно вводили эмбарго на поставки знаменитого блюда в другие страны.

Повар Ли с удовольствием наблюдал, как девять поварят едва успевают готовить утку по-пекински для многочисленных посетителей его ресторана. Но Ли чувствовал, что чего-то не хватает, какой-то важной детали, кого-то последнего штриха. И наконец-то на него снизошло озарение от Будды!

На следующий вечер в ресторан «У повара Ли» зашел знатный мандарин – толстый человек в желтом халате и в шапочке с красным костяным шариком на макушке. На самом деле это был сосед Ли – цирюльник Ван из обедневшего маньчжурского рода. Ли подговорил его, чтобы тот подыграл ему на публику.

Заказывает знатный господин сразу две утки по-пекински, а когда поварята приносят запеченные тушки и начинают их нарезать, он и говорит им:

– Мне оставьте лишь поджаристую шкурку – самое вкусное в этом блюде. А мясо отдайте бедным людям.

И все окружающие сразу поняли, что истинные уткоеды заказывают блюдо не для того, чтобы набить брюхо, а из эстетических побуждений. И все, заказавшие в тот вечер утку по-пекински, как говорящие попугаи, стали повторять за мандарином:

– Нам только шкурку, мяса не надо – отдайте голодным.

– Посетитель – всегда прав! Передам, как просили, – ухмыльнулся повар Ли, в конце смены складывая в корзину множество утиных тушек. – Мои детки ведь небогаты. Да и аппетит у них хороший!

А великий и всемогущий Будда, наблюдая с космической высоты за всем происходящим на земле, только и подумал с доброй улыбкой на алых устах:

– Какого же прощелыгу я пригрел. Однако хрустящая ароматная шкурка утки по-пекински, м-м-м, стоит того!

Однажды обезьяна, бродя без дела по восточному лесу, нашла видеокамеру, которую потерял какой-то турист. Видеокамера проста в управлении, пользоваться ею может даже обезьяна. И стала она видеоролики снимать. Да не просто снимать, а продавать их за большое озеро тамошней телекомпании.

В лесу жизнь идет своим нормальным чередом. Бурый медведь построил себе новую берлогу. Белка на зиму запасла орехов. В семействе диких кабанов пополнение – свинья опоросилась.

Но не хочет скунс, хозяин заозерной телекомпании, хорошие новости из восточного леса показывать. Ему скандалы да всякие сплетни подавай.

Размыло у бобров весенним паводком плотину – обезьяна с видеокамерой тут как тут. Техногенная катастрофа в восточном лесу!

Заснула панда, наевшись побегов бамбука – вот она какая ленивая!

А самый громкий сюжет обезьяны был о том, что в восточном лесу тигры едят собак, волки режут овец, а щуки питаются карасями! Нет, чтобы полосатым щипать травку, серым – грызть капусту, а щукам – водоросли жевать.

Терпели-терпели звери восточного леса эти выходки и не выдержали. Собрали сход и вызвали на него обезьяну.

– Ты долго еще позорить наш лес будешь? – спросили они ее.

– Я – свободная журналистка! – заявила обезьяна.

– Тогда переправляйся на бревне через большое озеро, да и живи там! – постановили звери восточного леса.

– Кому я за большим озером нужна? Я там пропаду с голода! – взмолилась обезьяна. – Простите меня, я больше так не буду.

– Ладно, оставайся, – сжалились звери.

Забросила обезьяна свою видеокамеру в болото, а сама спряталась в чащобе и носа оттуда не кажет. Стыдно ей перед лесным народом.

Пришел как-то скунс в гости к пандам, живущим в восточном лесу. Он был корреспондентом газеты за большим озером. Панды встретили его радушно, пригласили к столу, накормили-напоили. Угостили заозерного гостя дорогой водкой «Маотай» и молодыми побегами бамбука.

Захмелел скунс, и ну хозяев фанзы поучать.

– Это кто у вас на портретах, что висят на стенах? – спрашивает он.

– Это наши дедушки, прадедушки и прапрадедушки.

– Ваши предки были деспотами, выкиньте их портреты!

– Где нам взять других прародителей? – удивились панды. – Историю семьи не перепишешь.

– Повесьте лучше портреты моих предков-скунсов, благодаря им, у нас, за большим озером, свобода!

И тут же показал, какая у скунсов свобода. Сидя за обеденным столом, воздух испортил.

– Мы сами знаем, чьи портреты вывешивать в своей фанзе и каким воздухом здесь дышать. Убирайся-ка ты, скунс, восвояси! – ответили панды.

Скунс обиделся на панд, и с той поры пишет про них в своей газете одни гадости.

Для китайцев Новый год по европейскому календарю – рядовая дата. Все серо и обыденно. Разве только в морозном Харбине и в тропическом Санья, куда приезжает на этот праздник много российских туристов, вы встретите Деда Мороза со Снегурочкой и пьяных соотечественников.

В Пекине зима бесснежная, и о приближающемся Новом годе напоминают лишь ростовые кукольные Санта Клаусы да наряженные разноцветными мигающими гирляндами синтетические елки, оставшиеся после католического Рождества. По китайскому телевидению, естественно, вы не увидите наш культовый фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Голубой огонек» и «Песни о главном».

«Советское шампанское» и селедку «под шубой», а также песни из реанимированного репертуара «Ласкового мая» и старые русские романсы в дурном исполнении каких-нибудь читинских или хабаровских гастролеров вы получите, так сказать, в одном флаконе. Для этого надо пойти на новогоднюю ночь в один из ресторанов возле легендарной улицы Ябаолу (по-китайски это название произносится как «Ябалу», но наши соотечественники выговаривают его с особым прононсом, заменяя «я» на «е»).