что это один человек, – проговорил граф, зная из письма Дарка, что тот не представлялся дворянином.

– Я даже не знаю, что сказать, – немного смутилась баронесса. – Давайте пройдем в замок, не беседовать же нам тут, на виду у дворни.

Она дала команду впустить его воинов, а сама пошла в замок, Марк дир Мушер проследовал за ней. Они расположились в большой гостиной, слуги подали вино и тонко нарезанный овечий сыр.

Граф, чтобы не обидеть хозяйку, пригубил вино из бокала и принялся расспрашивать баронессу о Дарке. Через некоторое время он уже знал, как и где она впервые увидела Дарка, как они спасались от польмарцев, как строили плот и потом сплавлялись на нем по реке, и о бое с засадой, и как Дарк и еще два парня остались прикрывать их отход. Как баронесса и все, кто был с нею, встретили разъезд королевских войск и те проводили их в крепость, а потом под охраной отправили в столицу.

Граф уже думал, что снова он не выяснит ничего конкретного, что помогло бы ему в поисках его сына. Но уже закончив рассказ, баронесса охнула и, извинившись, метнулась куда-то в комнаты. Через некоторое время она появилась, держа в руках лист бумаги.

– Вот – проговорила она, – тетя в письме упоминала про Дарка. – И она протянула лист графу.

Тот взял письмо и, пробежав по нему глазами, нашел абзац, где говорилось о Дарке.

Твой amant, дорогая, оказался героем войны с Польмаром и недавно был в столице; подробностей я не знаю, так как была в это время в отъезде. Вроде бы их награждали, но чем, тоже не знаю: сейчас много секретности, и я не стала расспрашивать, чтобы не нарваться на вопросы от тайной стражи.

Прочитав абзац несколько раз, граф вернул письмо баронессе, залпом допил вино и попытался откланяться. Но баронесса принялась уговаривать его задержаться и хотя бы отобедать. Марку пришлось остаться, очень уж не хотелось обижать эту девочку. За обедом она поведала ему, зачем и почему была вынуждена отправиться в столицу, в общем, болтала без умолку.

Граф же не очень внимательно ее слушал, думая о том, что надо немедленно отправляться в столицу и уже там искать сведения о Дарке. А ведь он уже был в столице этого королевства, даже нанял там карету на длительный срок. И теперь надо снова туда возвращаться, но теперь хоть появился просвет в поисках и надежда на то, что Дарк живой, обрела новые факты.

Баронесса предложила графу заночевать у нее, и он согласился, понимая, что выезжать к вечеру бессмысленно: до ближайшего постоялого придорожного двора они не успеют доехать, а снова ночевать под открытым небом не хотелось.

Вечером за ужином баронесса долго и со всеми подробностями рассказывала и о своих родителях, и о том, что заставило ее отправиться в столицу, и, конечно, о Дарке – какой он смелый и умный. Марку было приятно слушать похвалы в адрес своего сына, ведь как бы там ни было, а Марк дир Мушер считал его своим сыном.

Когда Марк уже укладывался спать, в голове у него вдруг мелькнула мысль: а ведь девчонка-то неравнодушна к Дарку. Как там было в письме?.. «Твой амант» – что-то из древнего наречия… Граф принялся вспоминать, что означает это слово… что-то, связанное с отношениями мужчины и женщины… Но так и не вспомнив, уснул.

Утром, сердечно поблагодарив баронессу за приют, дир Мушер со своими воинами покинул замок.

– Граф, при случае передайте Дарку привет от меня, – попросила Эмилия и покраснела.

– Всенепременно, баронесса, – ответил Марк и направил коня в ворота.

Через несколько дней, достигнув города Далин, граф пересел в карету, которую оставлял на постоялом дворе, и отправился в столицу королевства Кармина.

* * *

А Дарк с Ашкеном и Тубором сегодня участвовали в мальчишнике, это был предпоследний день перед бракосочетанием их друга. Завтра Тубор будет поститься и мысленно готовиться принять на себя ношу отца семейства. Будущего, конечно, пока из семейства у него намечалась только жена, стройная, небольшого роста и удивительно приятная в общении девушка, которая просто очаровала Дарка и Ашкена.

Сегодня тут были несколько друзей детства Тубора, с которыми он рос, музыканты и даже девушки, на столах – закуски и вино. Все веселились и танцевали, иногда кто-то исчезал на время с девушкой и через некоторое время возвращался немного взлохмаченный, но довольный: нравы тут были более свободные, чем в королевстве Кармина. Особенно старался Ашкен.

Вообще, к ним отнеслись очень по-доброму. Отец Тубора, грузный седой мужчина, после того как Тубор представил ему друзей, обнял их по очереди, отбросив в сторону условности, а вечером на пиру сказал речь:

– У меня был один сын, а сейчас у меня три сына. И посмотрите, какие сыновья – герои, пусть и войны, случившейся в другом королевстве. Эти парни показали всем, что они смелые и честные люди и всегда готовы прийти на помощь в отстаивании справедливости. Не зря ведь их наградили одними из высших наград. А скоро у меня будет еще и дочь. Знаете, я сейчас самый счастливый человек. Давайте выпьем за моих сыновей.

А потом несколько дней до свадьбы Тубор, превратившись в гида, рассказывал и показывал им свое герцогство, которое по размерам было больше даже некоторых королевств, попутно описывая особенности местного народа и их способность проживать в довольно непростых условиях. Они съездили на охоту на туров и даже на горных козлов, которые очень удивили Дарка и особенно Ашкена своим умением взбираться по почти отвесной скале. В общем, парни отдыхали и наслаждались бездельем.

Когда Тубор узнал, что Дарк успел после расставания с ним побывать в гладиаторах и еле вырвался, благодаря случаю, он только покачал головой.

– Знаешь, брат, у меня такое впечатление, что Спаситель испытывает тебя на прочность. Словно готовит к чему-то.

– Я ему то же самое говорю, – влез Ашкен.

Дарк только усмехнулся и отмахнулся от них:

– У Спасителя без меня дел хватает; думаю, ему до провинциального барона дела нет.

Но оставшись один, задумался.

Спал он в эту ночь тревожно, и сны были какие-то странные. Словно был он очень большим вельможей и в каком-то огромном зале сидел на возвышении с каким-то венком на голове, а у подножия толпились просители. Вдруг картинка сменилась: все вокруг потемнело, подул ураганный ветер, разметав просителей, а по сиденью, где он сидел, потекла кровь, она была черная, и ее было много, в крови были и его руки.

А