Я не рассказала боссу о вечерних приключениях. Как я могла? Я хотела доказать, что кое-чего стою как детектив, а в итоге доказала совсем другое.

Мне было стыдно.

Но мисс Пентикост понимала, что я чем-то обеспокоена. За обедом она трижды спросила, не хочу ли я добавки фирменного рагу из морепродуктов миссис Кэмпбелл. Для мисс Пентикост такое поведение — почти что подхалимаж.

Сейчас мы сидели в заднем ряду, дожидаясь, пока доктор Оливия Уотерхаус выгонит свою последнюю на сегодняшний день группу. Она была такой миниатюрной, что напоминала скорее студентку, чем уважаемого профессора сорока с лишним лет. Ее непослушные каштановые кудри выглядели так, словно упрямо сопротивлялись расческе, а за очками в тонкой оправе виднелись темные глаза. Она была в коричневом шерстяном костюме, видавшем и лучшие дни, вероятно купленном на распродаже в отделе для подростков.

— Я знаю, о чем вы думаете, — обратилась она к полупустой лекционной аудитории. — Вы думаете: «Я рациональный человек двадцатого века. Меня не проведешь. Идеи о том, что мертвецы разговаривают, что нашу жизнь контролируют давно умершие предки, остались в старом мире. Им не место в новом. Мы свободны в выборе судьбы. Нас не связывают оковы суеверий». Заверяю вас, вы ошибаетесь.

Ее голос был высоким и легким, но в нем чувствовались сила и страсть. Люди вроде доктора Уотерхаус не привлекают внимания прохожих. Но здесь, перед аудиторией, когда она оседлала любимого конька, ее глаза зажглись, подсвеченные неким скрытым источником обаяния.

Сотня студентов определенно слушала с интересом, а это о многом говорит, в такой поздний час и среди первокурсников.

— Задумайтесь вот над чем, — продолжила доктор Уотерхаус. — Сколько церквей в этом городе? Сколько кладбищ? Сколько склепов? Сколько статуй давно умерших людей? Все это существует потому, что мы верим: мертвые — это не просто прах и кости. Современные религии, в особенности христианство, создали такую сложную иерархию мертвецов, что посрамили даже древних египтян. Нас учат, что мертвые по-прежнему рядом. Смотрят с небес или, в случае более свободомыслящих предков, снизу.

При этих словах она хмыкнула.

— Давайте выполним одно упражнение. Кто из вас в детстве что-либо воровал? Что-нибудь маленькое, например конфету в магазине?

Я не знала, куда заведет это отступление, но подняла руку вместе с горсткой других. Доктор Уотерхаус напоказ пересчитала руки.

— Так. А кто из вас в детстве хотел что-то украсть, размышлял об этом, но решил этого не делать?

Поднялось раз в пять больше рук. Уотерхаус улыбнулась и кивнула.

— Что побудило тех из вас, кто все-таки не украл, принять такое решение? — спросила она. — Неожиданный порыв гражданского самосознания вызвал у вас отвращение к нарушению законов?

Я начала понимать, куда она клонит. Когда мы с мисс Пентикост впервые слушали лекцию доктора Уотерхаус, я была поражена, насколько хорошо она умеет выступать. Большинство ученых не такие. Они как будто не понимают, что выступают на сцене и их задача — захватить внимание публики и не дать ей сорваться с крючка. Но Уотерхаус знала, когда вдохнуть, когда взмахнуть рукой, когда повысить голос, а когда понизить, чтобы все подались вперед и напряженно вслушивались.

— Или вас наставило на путь истинный чувство вины? — предположила она. — Может, это потому, что в детстве в вашей голове запечатлелось, что кто-то смотрит на вас сверху, наблюдает и осуждает? Гораздо труднее стащить батончик «Марс», если за это вас ждет ад. Или если вы думаете, что ваша бабуля Грейс смотрит на вас с небес.

Эта шутка вызвала волну смеха и сняла сковавшее аудиторию напряжение.

— Я сделала это отступление, чтобы подчеркнуть: мы, современные люди двадцатого столетия, не так уж далеко ушли от древних культур, которые изучаем. Нами так же правят суеверия, — пылко сказала она. — Я говорю это не для того, чтобы вас поддеть. Просто хочу напомнить, что мы не так далеко отошли от пещеры, как нам нравится думать. А теперь откройте, пожалуйста, учебники на пятнадцатой главе.

Она перешла к более традиционной лекции, и следующий час посвятила шумерам, чьи боги, насколько я могу судить, намного интереснее, чем любой святой на параде в день святого Патрика.

Когда она закончила, мы протиснулись сквозь покидающих аудиторию студентов, представились и попросили уделить нам несколько минут.

— Конечно, — ответила она. — Это мое последнее занятие, и, как обычно, у меня нет никаких планов. Прошу, пройдемте в мой кабинет.

Пока мы следовали за ней по паутине узких коридоров, она спросила:

— Что вы думаете о лекции?

— Удивлена, — сказала мисс Пентикост. — Но не столь содержанием, сколько тем, что вы благоразумно опустили.

— Что, например?

— Похоже, ваша аргументация вела к тому, что религию веками использовали для укрепления закона, — объяснила мисс Пентикост. — И сверху взирает не просто покойник, а некто, обладающий властью, тот, кто хочет, чтобы этих правил придерживались.

— Это было понятно, правда? — сказала доктор Уотерхаус, остановившись перед дверью.

— Вот бы мои студенты были такими сообразительными, как вы, — добавила она, выуживая из кармана ключ. — К сожалению, большинство из них посещают мои лекции только по обязанности. Но некоторые все-таки приходят к таким же выводам. Хотя частенько обнаруживается, что жизнь уже преподала им урок о власти и злоупотреблении ею.

Она открыла дверь, и мы вошли в кабинет размером чуть больше туалетной кабинки. Доктор Уотерхаус втиснулась за стол величиной с почтовую марку, а мы сели на шаткие деревянные стулья.

Не считая россыпи бумаг и книг, комната была почти голой. Единственным личным предметом, который я заметила, была стеклянная полка над столом. На ней лежал ряд каменных наконечников для стрел, на такие я иногда натыкалась в детстве на вспаханном поле. Полка привлекла и внимание моего босса.

— Иллинойс? — спросила она, кивнув на полку.

Доктор Уотерхаус явно удивилась.

— Цвет камня, — ответила мисс Пентикост на незаданный вопрос. — И зазубренные острия.

Профессор улыбнулась.

— Должна признать, вы и в самом деле настолько проницательны, как о вас отзываются, — сказала она, листая сложенный экземпляр «Таймс», лежащий на столе.

На третьей странице была статья об убийстве миссис Коллинз, озаглавленная «Убийством в семье Коллинзов занялась прославленная сыщица». В статье была фотография мисс Пентикост как минимум пятилетней давности. Я сделала мысленную пометку устроить фотосессию, хочет того прославленная сыщица или нет.

— Вы были на вечеринке в тот вечер, когда убили Абигейл Коллинз? — спросила мисс Пентикост.

Примитивный вопрос, но надо же с чего-то начать.

— Была. Хотя не уверена, что смогу помочь. — Профессор сняла очки, прищурилась и снова надела их. — Естественно, полиция уже меня допрашивала. И похоже, мои показания не показались им интересными. Хотя я изо всех сил пыталась вспомнить больше подробностей того вечера.