– Сделайте глоток ради мужчины, который вас рассмешил.

– Если женщина утверждает, что не хочет пить, вы должны вести себя как джентльмен и уважать ее желание, – холодно вставил Рамон.

Художник поспешно шагнул назад и чуть не споткнулся.

– Да, конечно. Я не хотел показаться невежливым. Приятного вечера, сеньорита. – Он рванул в оживленную толпу.

Зуки сердито и с упреком уставилась на Рамона потрясающими голубыми глазами:

– Он был со мной милым. Зачем ты так с ним поступил?

К ним подошел официант. Рамон протянул Зуки персиковый коктейль, а себе взял бокал коньяка. После этого он провел Зуки в другой зал.

– Он посягает на то, что ему не принадлежит. Я должен был его одернуть.

Она сверкнула глазами:

– Посягательства? Мы с ним просто разговаривали. Ты устроитель этого мероприятия. Если ты хочешь свирепо таращиться на всех, кто проходит мимо, то делай это без меня.

– Ты самая красивая женщина в зале. Ни один мужчина не хочет просто разговаривать с тобой, – отрезал Рамон. – И я буду свирепо таращиться, на кого захочу.

Она сухо хохотнула, но даже ее смех привлек мужские взгляды.

– Что с тобой? Если бы я не знала лучше, то решила бы, что ты ревнуешь.

– Ты выглядишь сногсшибательно, дорогая, но я ненавижу платье, которое ты надела.

Она поджала очаровательные губы.

– Ты сам его выбрал.

– Ну, в то время я не знал, что жажду видеть, как твое тело меняется из-за беременности.

Она тихонько вздохнула и в замешательстве нахмурилась:

– Ты в порядке?

Он сухо рассмеялся, а потом, не в силах сопротивляться, шагнул вперед и обнял ее рукой за талию.

– Нет. Юбка твоего платья длинновата.

– Мы можем не обсуждать мой гардероб?

Касаясь пальцами ее поясницы, он притянул Зуки ближе, пока ее макушка не оказалась у его подбородка. Он вдохнул манящий запах ее яблочного шампуня и пьянящий аромат духов.

– Ты готова уходить? – спросил он.

Она огляделась.

– Здесь немало людей, которые хотят поговорить с тобой.

– Наплевать. Все картины проданы, художники получили комиссионные. Моя работа здесь закончена.

– Если ты так уверен… – Она поставила нетронутый напиток на стол.

Заметив круги под ее глазами, он произнес:

– Я уверен. Поехали.

Он переплел пальцы с ее пальцами и повел Зуки на улицу, где их ждал лимузин. Когда они уселись в машину, Рамон приказал водителю ехать в аэропорт.

Она посмотрела на него с удивлением:

– Мы уезжаем прямо сейчас?

– Я думал, мы убьем двух зайцев одним выстрелом. Ты устала, тебе надо выспаться. Мне следует заняться делами отелей Акоста до приземления в Мадриде. И то и другое мы сделаем на борту самолета.

А потом он сделает ей предложение.

Она на секунду выглянула в окно, а потом посмотрела на Рамона.

Она выглядела немного настороженной. И заманчивой. Прядь волос падала на ее глаза. Желание Рамона отвести волосы от ее лица стало непреодолимым.

Когда машина тронулась с места, Зуки зевнула, сняла туфли и положила голову на спинку сиденья.

– Ладно, – ответила она и закрыла глаза.

Когда они приехали в аэропорт, Зуки проснулась и вышла из машины. Рамон подхватил ее на руки и понес к трапу. Она прижалась к его груди, и он, чувствуя усиливающееся волнение, понял, что его план сработает.

Они были на полпути через Атлантику, когда Зуки проснулась. Из своего кресла в большой каюте-спальне Рамон наблюдал, как она села и отвела шелковистые волосы от лица. Разгоряченная, сонная и красивая, она моргнула от мягкого света лампы, а потом увидела Рамона.

Она убрала руку от волос, намеренно закрывая от него лицо.

– Ты хорошо поспала, красавица?

– Да, хорошо. – Она посмотрела на себя и увидела, что на ней только нижнее белье. – Ты меня раздел? – настороженно спросила она.

– Да, твое платье слишком узкое. Я хотел, чтобы тебе было удобно.

Она кивнула, не глядя на него. Наклонившись вперед, он оперся о локти и перевел дыхание.

– Зуки, нам надо поговорить.

Ее тонкие плечи напряглись. Она принялась теребить пальцами край одеяла.

– Говори, – прохладно ответила она и судорожно сглотнула.

Рамон имел дело с самыми непримиримыми переговорщиками в мире, но еще ни разу так не нервничал, как сейчас.

– Пора обсудить будущее нашего ребенка. Наше будущее, – сказал он.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он увидел настороженность в ее взгляде, и у него сдавило грудь.

– Мы договорились не обсуждать это до рождения ребенка.

Он кивнул:

– Я знаю, но…

– Я не откажусь от своего ребенка! – Она наклонилась вперед, с вызовом подняла подбородок и в защитном жесте коснулась рукой живота. – Ты должен это понять. Это не обсуждается. Если потребуется, я буду до конца жизни бороться с тобой в суде.

Ее ярость растопила холод в его душе, но ревность, которую он уже испытал сегодня, чуть не лишила его разума.

– Я не прошу тебя отказываться от него. Я предлагаю тебе объединить наши усилия.

Она нахмурилась и стала энергичнее теребить руками одеяло.

– Извини, Рамон, но я тебя не понимаю.

Он глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Отчасти потому, что он больше не мог сидеть на месте. Отчасти потому, что ему хотелось быть рядом с Зуки, когда он сделает ей признание.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Зуки обрадовалась тому, что сидит. Иначе, она была в этом уверена, слова Рамона и внезапная турбулентность сбили бы ее с ног.

– Что?

Она открыла рот, но потом быстро покачала головой и подняла руки. Ей требовалось время, чтобы принять то, что он сказал.

– Тебе не надо повторять. Я тебя слышала. Я хотела спросить: зачем?

Он прищурился и втянул носом воздух, словно собираясь с силами.

– Наши нынешние обстоятельства – веское основание для заключения брака, разве нет?

Ее сердце сильнее сжалось, она с трудом сдерживала слезы.

– Всего несколько недель назад ты отрицал идею брака. Ты говорил, что брак не для тебя.

– Времена изменились. Я изменился. И на этот раз все будет иначе.

Она хотела бы радоваться этому громкому заявлению. Возможно, она радовалась ему в глубине души. Но сильная боль в ее разбитом сердце не давала ей достаточно сил вести себя с Рамоном великодушно прямо сейчас.