— Единицы измерения и дроби все равно будут лучше, — сказал Эш, сдерживая улыбку, которую выдавали его ямочки. — Начнем завтра.

Я опустила голову назад.

— Почему? Просто позволь мне насладиться моим угощением и притвориться, что мы навсегда покончили с математикой.

— Просто подумай, — сказал Фредди, быстро расправляясь со своей порцией, вместо того чтобы наслаждаться ею, как я, — как только ты их выучишь, ты будешь знать, как удваивать и утраивать ингредиенты, чтобы испечь со мной печенье.

Немногие вещи могли привести меня в восторг от математики, но печенье делало это. Особенно если это было сахарное печенье, посыпанное сахарной пудрой.

Мой взгляд метнулся к Эшу.

— Хочешь заняться этим, когда мы закончим? Может быть, мы сможем пройти весь раздел за один день.

— Завтра.

— Ладно, — проворчала я.

Беседа перешла от математики к гораздо более захватывающей теме — любимых видах печенья. Я молчала, впитывая окружающее меня счастье.

У Веры, Эша и Фредди была насыщенная жизнь. У них были дела поважнее, чем торчать на кухне и пить со мной диетическую колу.

Но они все равно нашли время, чтобы сделать это. Они замечали мои старания и отмечали мои достижения, даже если это была всего лишь “В”. Я никогда не получала такого раньше, и это заставляло меня чувствовать себя так, словно горячий кофе Фредди был в моих венах, согревая меня изнутри.

Разговор прервался, когда дверь кухни резко распахнулась.

Максимо в своем фирменном костюме и с холодным выражением лица подошел к холодильнику и взял бутылку воды, после чего оперся бедром о стойку рядом с тем местом, где я сидела.

Я не ожидала его увидеть. Я вообще редко его видела. Если его не было на работе, он запирался в своем домашнем кабинете.

Но от его близости во мне в равной степени расцвели и стыд, и возбуждение.

— Какое твое любимое печенье, босс? — спросил Эш.

Я подумала, что он не ответит, так как он не очень любит перекусывать, но после долгого раздумья мужчина ответил:

— Шоколадное, но только мягкое.

— Классика. Хотя тонкие и хрустящие лучше, — Фредди поставил пустую чашку в раковину и посмотрел на часы. — Мне нужно бежать. Я обучаю поваров, как не испортить мой прекрасный рецепт ризотто.

Эш выскреб последнее мороженое и поставил свою чашку в раковину.

— Мне тоже нужно идти, — он сделал паузу, чтобы сжать мое плечо. — Еще раз молодец, Джульетта, — сказал он и вышел вслед за Фредди.

Даже мисс Вера вдруг чертыхнулась, отложив свой едва тронутый стаканчик.

— Белье само себя не сложит.

О нет, интересно, у них неприятности?

Я была уверена, что Максимо много платит им за работу, а не за то, чтобы они пили со мной колу. Может, он злился, что они сидят без дела?

Но когда я мельком взглянула на профиль мисс Веры, на ее лице не было ни страха, ни нервозности. Это была ее лукавая улыбка.

Что это?

Не успела я спросить, как она бросилась к выходу, словно от того, как она сложит белье, зависела безопасность всего мира.

Оставив меня.

С Максимо.

Одну на огромной кухне, которая вдруг показалась мне размером с чулан.

Прежде чем я успела убежать, Максимо спросил:

— Тебе нравится платье?

Внезапно забыв о том, что на мне вообще было надето, я посмотрела вниз на повседневное платье. Оно было оставлено на моей кровати несколько дней назад с запиской от Максимо, в которой он поздравлял меня с “А11”, полученной на экзамене по географии — одно из моих достоинств благодаря тому, что я много переезжала.

Это был не первый раз, когда меня поздравляли за хорошую оценку. Как и с сегодняшним случаем, большое значение имели не сами предметы, а то, что за ними скрывалось.

— Мне оно нравится, — сказала я ему, — но ты не должен…

— Скажи спасибо, Джульетта.

От его тона мое тело неприятно напряглось, и по спине пробежала дрожь. Руки стали такими липкими, что я боялась, что мой напиток выскользнет из рук. Я сделала то, что он приказал, мой голос был более мягким и воздушным, чем предполагалось.

— Спасибо.

Он ничего не ответил, глядя на меня с нечитаемым выражением лица.

Комната больше не казалась мне чуланом. Она стала еще меньше. И кто-то высосал из нее весь воздух. Его не осталось. Поэтому я вдруг почувствовала головокружение и одышку.

Нужно было уходить, пока Максимо не услышал, как неловко колотится мое сердце.

Или пока его слишком внимательные глаза не заметили, как он на меня действует.

Схватив свою чашку, я начала сползать с барного стула.

— Я собираюсь начать…

Его татуированная рука схватила мое обнаженное бедро, его пальцы обвились вокруг, удерживая меня на месте и вызывая прилив эмоций — и неуместное возбуждение.

Мои расширенные глаза устремились на его темные.

— Останься и доешь мороженое, — приказал он, спокойный, собранный и не подозревающий о хаосе, который он устроил во мне. — Ты его заслужила.

Он крепко сжал бедро, а затем убрал руку и вышел.

Боже.

Черт.

Мне нужно было заниматься, но я не была уверена, что смогу идти на своих желеобразных ногах или сосредоточиться на чем-то, кроме призрачного ощущения его руки на мне.

Оставаясь на месте, я схватила написанную Фредди книгу рецептов и пролистала раздел с выпечкой.

А затем, по причинам, которые я не хотела признавать, я стала искать мягкое шоколадное печенье.

Глава 12. История с еще более сильными скачками во времени

Максимо. Месяц спустя

Прогуливаясь по пустой импровизированной арене, я еще раз проверил, все ли на месте.

Это будет дикая ночь.

Если бокс в “Moonlight” выявлял первобытную сторону каждого, то бои, которые я проводил на складе, выявляли животные инстинкты.

Без правил.

Без ограничений на ставки.

Без регламента.

Первые два поединка были любительскими. Это позволяло моим гостям посмотреть на начинающих бойцов. Тех, кому отчаянно нужны были спонсоры, которые потом могли бы их продвигать.

А богатые ублюдки, заполнившие все зрительские места, отчаянно пытались нажиться на них.

Мероприятие было секретным. Никто не мог пройти без приглашения. Каждый гость должен был пройти проверку. Охрана была жесткой и неприступной.

Ощущение своей важности, осознание того, что они принадлежат к миру "богатства", а не "бедности", придавало вечеру особую атмосферу. Как и не совсем обычная обстановка. Было грязно и сыро.

Неправильно.

Нелегальность была тем кайфом, который нужен был ублюдкам, чтобы снова что-то почувствовать.

Проверяя другую сторону, Серрано встретил меня посередине. Он негромко свистнул.

— Сегодня будет много прибыли. Ортис сказал, что один из