крепостных стен. Попытка устроить подкоп и взорвать крепость тоже не удалась: скала была слишком твердой. Работавшие погибали, на них сверху бросали брандскугели или огромные камни. Мятежникам не удалось взять крепость, но Ланг в течение двух месяцев оставался в блокаде.

С этого времени жителей Зальцбурга в шутку стали называть «мойщиками быков». По легенде, при осаде крепости мятежники cверху на стене увидели одного быка. Защитники крепости, страдая от голода, решили доказать крестьянам, что у них еще осталась еда. «Подумаешь, у них всего один бык!» – насмехались мятежники. Но на следующий день появился новый бык – белого цвета, потом красный, а потом в пятнах… Осажденные каждый день перекрашивали быка. Нападавшие поверили, что в крепости остаются большие запасы продовольствия, и сняли осаду. Счастливые защитники крепости вышли из нее и торжественно отмыли быка в реке.

В реальности осада была снята лишь после долгих переговоров. На помощь кардиналу первым пришел граф Дитрихштейн, губернатор соседней Штирии. Его армия наемников двинулась в наступление в долине реки Энн, убивая и сжигая все на своем пути. Она добралась до шахтерского города Шладминга и расположилась там лагерем. Войско повстанцев во главе с горным мастером Михаэлем Грубером находилось в это время у перевала Мандлинг. Грубер разделил его на два отряда, и они в результате труднейшего марша через горы в ночь на 3 июля одновременно и неожиданно ворвались в Шладминг.

Армия Дитрихштейна была наголову разбита. Несколько сотен солдат и большая часть офицеров погибли, а сам он был ранен и попал в плен. 200 ландскнехтов из его армии перешли на сторону мятежников. Это была крупнейшая победа восставших в годы крестьянской войны. Под барабанный бой крестьяне собрались и устроили суд над графом. Ему припомнили казни и издевательства над крестьянами и хотели посадить его на кол, но потом всё же решили пощадить. Дитрихштейна арестовали, доставили в замок Верфен и держали там как заложника.

Ланг давно просил о помощи австрийского эрцгерцога, Баварию и Швабский союз. 16 августа 1525 года большая армия союза, наконец, появилась вблизи от Зальцбурга. Повстанцам пришлось сдаться, и 31 августа был заключен мир. В результате кардинал Ланг остался правителем Зальцбурга. Он пошел на незначительные уступки восставшим и добился того, что богатые горожане и горнозаводчики перешли на его сторону. Грубер и Вайтмозер, предводители крестьян и шахтеров, сложили свои знамена и присягнули Лангу на верность. Крестьянская война потерпела поражение и в Зальцбурге.

Кардинал Ланг гарантировал всем повстанцам безнаказанность и обещал рассмотреть их жалобы. Впрочем, он, как и эрцгерцог Фердинанд, не принимал таких обещаний всерьез. Вскоре по приказу эрцгерцога над мятежниками был проведен суд. Шладминг был разрушен дотла, а деревни вокруг сожжены. Сотни повстанцев были повешены. Лишь немногим удалось спастись бегством, но Ланг своим указом запретил предоставлять им убежище. Крестьян и горожан епископства обязали возместить ущерб от войны и обложили новыми налогами.

На чьей же стороне был Теофраст? Ходили слухи, что он был в Зальцбурге одним из зачинщиков мятежа. В действительности доктор в прямой конфликт с властями не вступал и в мятеже не участвовал. Позиция Лютера его возмущала – симпатии Теофраста были на стороне бедных и угнетенных. Однако он исходил из того, что так уж все устроено Богом. Бедные не должны завидовать богатым: «Я не раз видел, что и богатые испытывают тяжелейшие страдания, мучительные болезни. Не дай Бог, если дело и здесь, в Зальцбурге дойдет до войны!» Между тем война преследовала Теофраста и всюду шла за ним по пятам.

Доктор не раз оказывал помощь горожанам, раненным при обстрелах из крепости. Однажды к нему пришел плотник Уве и попросил его приехать к нему в деревню под Зальцбургом. «Будь добр, взгляни на этого парня, – Уве подвел доктора к постели. – Он помогал мне во дворе и покалечил ногу. Встать на нее и то не может». У больного, кроме того, на теле оказалось несколько ран, к счастью, не опасных.

Теофраст приготовил больному микстуру, чтобы снять боль. Потом он промыл раны крепким вином и на одну из них наложил придуманный им пластырь, эффективный при лечении ран. Перелом оказался закрытым. Доктор привязал к ноге дощечку, объяснил Уве, что делать дальше, и добавил:

– Язву на левой голени будете лечить мазью из сырной плесени, овечьего навоза и меда. Двадцать дней.

Теофраст знал о лечебном действии плесени из древних монастырских книг, хотя представления об антибиотиках и микробах появились веками позже. Овечий навоз не был приятным лекарством, но на его смеси с медом хорошо росли плесневые грибки.

– Когда он сможет встать? – спросил Уве.

– Через полтора-два месяца, не позднее. Вначале пусть встает только с костылем, – посоветовал Теофраст.

По тому, как выглядел этот парень, как он был напуган и по обрывкам разговоров доктор понял, что об этом лучше помалкивать. Вполне вероятно, что парень был из Шладминга, но не будет же Теофраст на него доносить!

* * *

После заключения мира в Зальцбурге Теофраст постепенно входил в ритм мирной жизни. В таверне радовал гостей циркач Петер. После выступления он подошел к доктору с просьбой:

– Что-то моей жене нездоровится. Ты не поможешь?

– Безусловно, помогу! Пусть зайдет завтра с утра. Ты знаешь, где я принимаю?

– Да. Она скажет, что от меня.

– Я ее помню, – улыбнулся Теофраст. – А как твоя дочурка?

– У нее все хорошо.

– Удивительная девочка! Как будто совсем без костей!

Теофраст побывал в цирке только два раза. Жена Петера была гимнасткой и выступала вместе с дочерью. Но больше всего ему запомнились три клоуна. Они вызывали общий восторг. Двое высоких, а один – небольшого роста. Все на одно лицо, как близнецы: в рыжих париках и с красным носом. Жаль, что сегодня они не пришли. Впрочем, засиживаться тут было некогда. Теофраста ждали работа над сочинением и новые исследования.

Прошли две недели. Вдруг доктору на голову свалились неприятности. Вечером он пришел домой, а слуги там не оказалось. На следующий день утром зашла соседка. От нее доктор узнал, что Каспара забрали два стражника и увели в тюрьму. За что его арестовали, она, как и Теофраст, понятия не имела. Доктор ушел на работу в баню. Часа через три его позвал к себе в кабинет хозяин. Рапль был чем-то взбудоражен. Он прижал палец к губам, оглянулся и шепнул:

– У меня для тебя новости, Тео. Не очень-то хорошие. Арестовали твоего слугу…

– Да, я знаю. Он не мог сделать ничего плохого. Это недоразумение. Его скоро отпустят, я уверен.

– Тео, не перебивай