Торжественная часть вечера сменилась развлекательной. Берта принесла проигрыватель и несколько пластинок. По просьбе американцев начали с Мориса Шевалье[71], потом поставили Мистенгет[72], следом за ней – несколько танго, а потом и яву[73]. Жюль пригласил жену, Пайк – Сидони, Жанна пошла с Максом, Филибер тоже нашел партнершу. Юбер выбирал мелодии и следил, чтобы игла не съезжала с пластинки. Когда отзвучала зажигательная ява, он перешел к серьезной музыке и завел Штрауса. При первых аккордах вальса «На прекрасном голубом Дунае» импровизированный танцпол мгновенно заполнился парами. Жанна направилась к Матиасу, протянула руку. Голова приятно кружилась от выпитого, она чувствовала, что сегодня ей все позволено, и не приняла бы отказа. Матиас обнял девушку левой рукой, элегантно поднял правую, приняв ладонь партнерши, и они закружились. Он едва касался Жанны, но вел уверенно и так красиво, что остальные танцоры почти сразу превратились в зрителей. Жанна, легкая и гибкая, словно бы плыла по воздуху и излучала счастье.

Дэн наблюдал, до крови кусая губы. Рене заметила, что американец то и дело бросает на соперника косые завистливые взгляды, и почувствовала беспокойство. Жанна и Матиас кружились в танце, она улыбалась, он был сдержан, элегантен и держал спину очень прямо. «И где же это охотник за бобровыми хвостами насобачился вальсировать, как Кларк Гейбл?[74]» – злился Дэн.

Ритм музыки ускорился – близилась кода. Жанна безудержно смеялась, Матиас тоже поддался волшебству танца. Рене не спускала глаз с лица Дэна, завороженно следившего за парой. Венский вальс закончился на самой выразительной ноте, запыхавшиеся танцоры застыли на месте лицом друг к другу… И тут Матиас сделал нечто немыслимое, чудовищное – поклонился, прижав ладони к бокам, и щелкнул каблуками.

– Этот тип – немец! – заорал встрепенувшийся Дэн. – Он – грязный шпион!

Никто не шелохнулся, не произнес ни слова. Матиас не пошутил в ответ, не попытался срезать американца насмешливой репликой. Он так удивился, что несколько секунд стоял молча, а потом молниеносным движением схватил лежавший на лавке автомат, прицелился и скомандовал:

– Жанна, два одеяла. Берта, мою куртку!

Девушка смотрела на него пустыми глазами, не в силах двинуться с места. Берта подчинилась.

– Отдайте Рене.

Девочка высвободилась из рук Жинетты и пошла к фермерше. Ее лицо выражало свирепую радость. Она протянула руки, чтобы взять вещи, но Берта отступила на шаг, и Матиас повторил приказ:

– Отдайте!

И Берта отдала. Рене прижала сверток к себе и посмотрела на Матиаса: «Что дальше?» Люди выглядели совершенно растерянными и все еще не могли осознать, чему стали свидетелями. Все произошло слишком быстро. Матиас перестал быть симпатягой, который только что выпивал и смеялся вместе со всеми. Он направил на них оружие, стал бездушной машиной для убийства. Как будто решив снять последние сомнения, Матиас процедил сквозь зубы:

– Я пристрелю любого, кто шевельнется. Все поняли?

Ответом на его слова стала гримаса ненависти на лицах Альбера, Франсуазы и Юбера – они с самого начала не доверяли чужаку. Однако сейчас он внушал им не только ужас, но и тайный восторг и какое-то нездоровое, патологическое влечение. Бедное старое человечество! Матиас старался не смотреть на солдат – боялся, что не совладает с искушением изрешетить их на месте. Жанна все еще пребывала в прострации, а на Матиаса снизошло странное чувство безмятежности, как будто все наконец встало на свои места. Он играл роль, а теперь может показать этим крестьянам истинное лицо.

В мозгу у него что-то щелкнуло, в присутствии потенциальных жертв сработал условный рефлекс по Павлову: если понадобится, он убьет всех – старуху Марсель, малыша Жана и даже Жанну. Их мозги брызнут на стены подвала, а окровавленные тела будут вповалку валяться на полу. Да, именно так! Матиас не мог разрядить обойму в Берту – она удерживала Рене за плечи, не давая ей вырваться, – и выстрелил в воздух. Раздались крики, и Жюль заслонил собой жену.

– Малышке здесь будет лучше, – спокойно сказал он.

Матиас не испытывал никакого желания лишать фермера жизни, но этому дураку пора перестать геройствовать.

– Иди ко мне, Рене!

Берта ослабила хватку, девочка обошла Жюля, сделала шаг, другой… и тут ее перехватил Дэн. Матиас направил на него оружие.

– Отпусти ее, Дэн! – приказал Пайк.

– Черта с два! У меня его цыпочка. Он не уйдет без…

Фразу Дэн не закончил – получил пулю в лоб и рухнул на пол под вопли окружающих. Рене рванулась к Матиасу. Воспользовавшись сумятицей, Макс подкрался к немцу со спины, тот вовремя его заметил и ткнул прикладом в пах. Американец согнулся пополам, но успел ударить противника в подколенок. Матиас упал, солдаты навалились сверху, Тритс вырубил его поленом, остальные принялись бить ногами. Рене с диким воплем кинулась в гущу мужчин, Пайк подхватил ее и передал Берте. Рене отчаянно отбивалась, пыталась кусаться, царапалась, так что Жюлю пришлось помочь жене.

Лейтенант попробовал навести порядок в рядах подчиненных, что оказалось непросто. Солдаты разъярились, они наносили удары в живот и голову, выкрикивая грязные ругательства. Пайк достал из кобуры пистолет, выстрелил в потолок, и избиение наконец прекратилось. Увидев окровавленное лицо Матиаса, Жанна отвернулась, ее вырвало. Пайк обыскал пленного, обнаружил чехол, вынул нож, несколько минут молча его рассматривал, потом убрал назад.

– Макс, Тритс, несите его в винный погреб, – скомандовал он. – Мы уйдем на рассвете, а этого возьмем с собой.

Никто и не подумал исполнять приказ. Солдаты застыли во враждебном молчании рядом с трупом Дэна, который взирал на мир широко раскрытыми от удивления глазами.

– Мне что, повторить? Шевелитесь! – гаркнул Пайк.

– Этот кусок дерьма убил одного из нас, – глухо произнес Макс. Солдаты, Юбер и учитель встретили его слова одобрительными возгласами. Жюль, незаметно наблюдавший за происходящим, вдруг подумал, что никогда прежде не замечал, какое уродливое у полицейского лицо. Сорок лет не замечал, а тут заметил… Что греха таить, у него были смутные подозрения насчет Матиаса, но он никак не ожидал, что его дурак сын ударится в шпионство и донесет на гостя. Когда Матиас возник в дверях дровяного сарая, Жюль чисто интуитивно понял. Понял, но виду не показал. Незнакомец вызвал у него симпатию – и не только потому, что привел девочку. Это было беспричинное чувство. Жюль надеялся, что он уйдет как пришел. Все вышло иначе, чертов Дэн приревновал и попытался силой взять Жанну.