Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валюшкина надеялась на приезжих москвичей, где-то подсознательно желая быть разоблаченной. Но и те, шли долгое время по ложному следу. Колмаков должен был совершить ошибку и ей нужно было подтолкнуть его, а вместе с тем и Панина. Она знала, что капитан яростно желает обойти в расследовании москвичей и пойдет на всё, чтобы первым поймать убийцу.
Сначала задуманное свершалось, как и было запланировано. Олег, действительно, клюнул на удочку и в ужасе стал совершать ошибку за ошибкой. Пытался бежать, якобы в отпуск. Услышав про эксгумацию Карины, поехал на кладбище, знал, что москвичи обязательно найдут доказательства, потом не отвертишься.
Панин отправил следить за ним стажерку. Поздним вечером она позвонила ему и сообщила о действиях Колмакова на кладбище.
“Ничего не предпринимай без меня, я уже еду!” — приказал Виталий Егорович и незамедлительно отправился на задержание. Ему хотелось самолично схватить опасного серийного убийцу и доставить в отдел.
Колмаков достал тело Киреевой из могилы, замотал в мусорные пакеты и уже собирался оттащить к машине, когда из кустов выскочил Панин, нацелив на него пистолет.
— Стоять, не двигаться!
— Виталя? — тот поначалу опешил и растерянно моргал.
— Ага, вот значит кто у нас убийца! Маньячелло! А-ну, поднимайся с земли, гад, и руки вверх!
Олег послушно выполнил команду.
— Виталик, послушай, я не убивал их, клянусь!
— Так я тебе и поверил.
— Меня кто-то подставляет, я не знаю кто, но это правда. Я с ними только спал, а последнюю и в глаза не видел.
— Сказки свои венского леса будешь присяжным рассказывать. А сейчас ты арестован!
Панин потянулся в карман за наручниками.
— Блин! — выругался он. — Наручники в машине забыл! Давай без глупостей, Олежа! Вперед иди!
Колмаков медленно двинулся с места, представляя, чем все это обернется, теперь не отмоется, никто ему не поверит. А что ждет его в тюрьме? Он прекрасно наслышан о том, что происходит с бывшими сотрудниками полиции в местах лишения свободы. От ужаса и паники, трусости, в состоянии аффекта, Олег крутанулся и выбил пистолет из рук Виталика. Тот бросился его поднимать, времени на борьбу не было. Колмаков схватил лопату и опустил ее с силой на голову Панину, капитан рухнул замертво.
— Что я наделал?! — в отчаянии кричал убийца.
— Олег? — тихо послышалось за спиной.
Он обернулся — на него смотрели знакомые до тошноты влюбленные глаза Валюшкиной.
Олег схватил пистолет, но два трупа за раз — это уже перебор, он медлил, не зная, как поступить с нежелательной свидетельницей.
— Олег, я помогу тебе, — вдруг сказала она. — Я помогу избавиться от тела Киреевой, мы сбежим, туда, где нас никто не найдет.
— Что? — Колмаков не верил собственным ушам.
— Я люблю тебя и хочу помочь, — Валюшкина сделала шаг навстречу.
— Ты ненормальная! Не подходи!
— Позволь мне помочь тебе. Мы отвезем тело на пустырь, где нас никто не увидит и сожжем.
Олег расплакался, как маленький ребёнок и совершенно растерялся. Ему сейчас нужен был помощник, самому со всем не справиться.
Алена подошла к телу Панина и равнодушно сказала:
— А этого оставим здесь. Это запутает следствие.
Она как в воду глядела, смерть Панина отбросила следствие на пару миль назад.
Колмаков успокоился и опустил пистолет. Они сбросили тело Виталика в пустую могилу, а тело Киреевой загрузили в багажник.
На пустыре развели огонь. Олег присел на корточки, борясь с желанием и самому сгореть до тла вместе с трупом и лопатой, которой полчаса назад убил Виталика.
Алена обняла его за плечи и шептала:
— Теперь мы всегда будем вместе: ты и я, больше нам никто помешает. Только ты и я.
Он смотрел как языки пламени пожирают тело Карины. Слезы сами капали из глаз, Олег жалел себя и свою никчемную жизнь. Его затуманенный мозг резко прожгло ужасающей догадкой.
Рядом стояла девушка, тенью ходившая за ним по пятам, отчаянно требовавшая от него то, чего он дать не мог — любви. И вела она себя сейчас крайне странно.
— Это ты их убила? — Олег задал этот вопрос, боясь до жути ответа.
Алена продолжала его обнимать, прижалась крепче. Он оторвал от себя ее руки и повторил вопрос:
— Это ты их убила?
— Олег, я люблю тебя, — по щекам ее текли слезы.
Колмаков попятился, едва не ступив в огонь.
— Я всё понял, — теперь в его голове сложился пазл. Он достал пистолет и направил его на Валюшкину. — Мы едем в отделение.
— Зачем, Олег? Они тебя посадят.
— Я признаюсь, расскажу им правду. Я не серийный убийца.
— Ты убил Панина, на твоей одежде кровь.
Колмаков истерил и неистово кричал, размахивая пистолетом.
— Ты меня заставила! Это ты все подстроила! Я тебя ненавижу!
Алену ранили его слова, рыдая, она просила остановиться.
— Пожалуйста, не говори так.
— Да я никогда с тобой не буду, ты слышишь?! Нет никаких ты и я! Да я скорее удавлюсь, чем останусь с тобой.
Внутри что-то оборвалось, она больше не помнила себя от обиды.
— Тогда я расскажу, что это ты убийца! Все доказательства против тебя, они поверят мне.
— Ах ты сука! — он хотел ее ударить, но не успел. Алена, не обращая внимания на его крики и угрозы бросилась наутек, скрылась в заброшенном здании неподалеку.
Он искал ее повсюду.
— Ты где, тварь?! Выходи!
Вокруг недостроенные стены и булыжники под ногами. Наверху послышался шум, будто камень упал. Олег бросился по лестнице вверх. Глаза привыкали к темноте, у обрыва он заметил ее плащ, не раздумывая подлетел к нему, но самой Валюшкиной там не оказалось. Она выскочила из тени между углами и с силой толкнула его. Затем услышала глухой удар и обрывистый стон. Спустившись, забрала свой плащ и пошла домой, смертельно уставшая.
Конец всех концов
Когда Перегудов спросил Валюшкину, где она находилась в ночь смерти капитана, она не таясь призналась:
— Я была там.
Астахова сдержала удивленный возглас, а вот Дорошев нет.
Перегудов уже догадывался в чем заключается правда, именно он продолжал допрос, Алена ему доверилась.
— Я толкнула его, — говорила она тихо, — это получилось случайно. Я защищалась.
— Колмаков хотел вас убить?
— Да, как и Панина. Я давно знала, что Олег убийца, но не могла признаться, я любила его.
— Он знал о том, что вам известна его тайна?
— Знал. Он угрожал мне. Говорил, что если я кому-нибудь расскажу, то он убьет меня.
— Подождите,
