Созерцание грустной попытки доставить радость никогда не видевшей ничего подобного ребятни отвлекло девушку от ее спутника. Она не заметила внимательного, именно к ней обращенного взгляда и удовлетворенной улыбки. Антон в третий раз махнул рукой официантке, и когда та подошла, сказал очень тихо, однако так, чтобы Катя наверняка услышала:

– Добавьте сумму их заказа к нашему счету. Скажете, что это подарок от ресторана. Или придумайте что-то другое, на Ваше усмотрение.

Он широко улыбнулся растерянной работнице, вкладывая несколько бумажек в карман белоснежного фартука.

– Сдачу оставьте себе. И спасибо, все было потрясающе, – обратившись уже к Кате, уточнил:

– Правда, солнышко?

Ответить девушка не успела, Антон подхватил ее под руку и потянул прочь.

– Пойдем скорее, пока эта дамочка с детьми не опомнилась и не начала искать своих благодетелей. Вдруг Алена скажет им правду?

– Зачем ты это сделал?

Он пожал плечами.

– Просто так. Им приятно, а мне – не трудно. И ты улыбаешься. Угодил?

Катя в самом деле не смогла сдержать улыбки. Иногда своей непосредственностью он напоминал ребенка. Но только было похоже, что подобные поступки для него – не редкость. Широкий жест, благородное действо – и точное попадание в цель: высший балл в оценке самого себя. Он хотел произвести впечатление? Что ж, это удалось… Во всяком случае женщина с детьми точно получила незабываемый подарок.

– Спасибо тебе.

Совершённый поступок не вписывался в уже сложившееся впечатление об этом человеке. Антон оказался… добрее? Но ведь она и не считала его злым. Человечнее? До этого момента у нее просто не было возможности оценить данное его свойство. Умнее? Безусловно, хотя глупый человек никогда бы не достиг того, чем обладал парень.

В любом случае Катя не могла не признать, что все негативные моменты этого вечера по большей части концентрировались в ее голове. Может быть, все только показалось? И его излишняя заинтересованность, и самолюбование, и стремление выглядеть в глазах окружающих неповторимым? Другая на ее месте была бы счастлива… Почему же она не испытывает ничего подобного?

В следующие недели Антона было… много. Более чем. Катя устала от его звонков, доброжелательных и вроде бы абсолютно нейтральных. Парень каким-то необычайным образом угадывал моменты, когда она оставалась одна, чтобы позвонить именно в это время. Всякий раз придумывал какой-то банальный предлог, заводил разговоры почти что о погоде. Каждый день. Утром. Вечером.

А с Кириллом они по-прежнему встречались только на лекциях. Девушка так скучала, что ощущения уже причиняли физический дискомфорт. Смотрела на него во время пар, не в силах унять дрожь в пальцах – так хотелось прикоснуться. Ей казалось, что это невозможно не заметить со стороны, и все окружающие видят, что она испытывает, но ничего не могла поделать: ни справиться с желанием, ни даже отвести глаз.

Им оставались только ничтожно короткие мгновенья в пустующих во время лекций коридорах или в его кабинете, когда удавалось случайно оказаться без свидетелей. Минуты, в которые не было места словам. Выхваченные у реальности капли, которые, хоть и не могли утолить жажду, но смачивали иссохшие от одиночества губы и смягчали одно на двоих дыхание.

Кирилл почти начал ненавидеть собственную работу, лишающую его возможности побыть рядом с девушкой. То, что прежде казалось спасением от одиночества, превратилось в невероятную муку, которую он испытывал всякий раз, когда был вынужден разрывать объятья. Хотелось срастись с ней, унестись прочь от суеты, от надоедливых дел и привычного шума. Туда, далеко, где шумело море и распускались почки на проснувшихся после зимней спячки деревьях. Раствориться вместе с ней в запахе цветущего миндаля. Утонуть в нескрываемом обожании, которое излучали ее глаза.

Мужчина несколько раз пытаться отбросить все в сторону и погрузиться в то, чего хотелось больше всего на свете, но Катя неожиданно воспротивилась. Тени на его уставшем лице были красноречивее любых слов. Девушка не сомневалась в том, что он действительно занят и тратить и без того ограниченное время на свидания не соглашалась. Была готова ждать, сколько потребуется. Только ее понимание не приносило облегчение никому из них, и, вроде бы поступая правильно и разумно, оба изнемогали от голода, утолить который можно было единственным способом.

А дома ее неизменно встречали феерические букеты от Антона. Благодарность за прошедшую встречу, за вдохновение, посетившее его после разговора с ней, за очередной чудесный ужин, на котором он присутствовал вместе с отцом, за… Эти предлоги увеличивались с каждым новым днем. Как и цветы. Ее комната стала похожей на цветочную лавку. Их следовало бы выкинуть, но как-то не поднималась рука уничтожать подобную красоту. Хотя… эта красота и так была мертвой. Катя любила живые цветы. Ромашки, маленькие и забавные, которые смешно пачкали нос в далеком детстве, когда она опускалась в траву, чтобы понюхать их. Тянущиеся к солнцу подсолнухи, налитые сочными, ароматными семечками. Крохотные бутоны роз, гроздьями рассыпавшиеся на кустах и покрытые прохладными каплями росы. И еще орхидеи, величественные и одновременно нежные, от которых было просто невозможно оторвать глаз.

То, что присылал Антон, было прекрасно, но не находило отклика в сердце, лишь с каждым разом вызывало все больше вопросов. Для чего он это делает? Какую преследует цель? И как ей спастись от утомительных подарков, чтобы при этом не обидеть человека?

Ответ пришел совершенно неожиданно. В один из вечеров, опуская в вазу очередной букет, Катя наткнулась на внимательный взгляд отца.

– Антон не теряет времени даром, да, девочка?

Она пожала плечами, не слишком понимая, о чем идет речь.

Отец выглядел довольным. Очень. Это было так на него не похоже. Последнее время девушке все чаще приходилось сталкиваться с упреками. Улыбка, да еще и такая широкая и открытая, заставила насторожиться.

– Я не могу представить для своей дочери лучшего мужа, чем этот мальчик.

Катя смутилась в ответ на подобное заявление.

– Папа, о чем ты? Мы с ним знакомы совсем недавно, да и он говорил, что не хочет ничего, кроме дружбы.

Мужчина рассмеялся.

– Какая же ты наивная, Катерина. Дружба, говоришь? А не замечаешь, как он смотрит на тебя? Антон влюблен по уши, и я удивлен, что ты до сих пор этого не поняла.

– Нет…

Ей как будто нанесли удар в спину, неожиданный и безумно болезненный. Это не может оказаться правдой. Папа ошибается, наверняка…

– Парень только вчера советовался со мной, как лучше завоевать неприступную красавицу… – отец вдруг подмигнул девушке.

А ей было совсем не до веселья. Даже возможная дружба с Антоном напрягала, а о большем и думать было неприятно. Она совсем не хотела его чувств.