* * *

Как он не терзался угрызениями совести по поводу того, что согласился принять Катино содействие, не признать масштабность ее помощи было невозможно. Девушка уже однажды оказала ему неоценимую услугу, а сейчас все повторялось. Он бы не справился сам. Просидел бы до утра и не сделал бы даже половины того, что Катя успела напечатать за несколько часов. Даже сумела приспособиться к ритму его голоса, фиксируя на бумаге то, что он произносил. А Кирилл лишь восхищенно следил, как порхали по клавиатуре изящные пальцы.

– Что бы я делал без тебя?

Девушка улыбнулась.

– Рада, что смогла помочь. Теперь мы отправимся на ужин?

Задавая вопрос, она невольно откинула голову назад, пытаясь расслабить затекшие плечи. Сколько раз ранее Кирилл сам повторял этот жест, отрываясь от работы, когда спина начинала нестерпимо ныть.

Конечно же, Катя устала. Иначе и быть не могло, ведь она не поднималась из-за стола столько времени.

– Ужин? – задумчиво переспросил мужчина, не сводя с нее взгляда. – Обязательно. Чуть позже. Иди сюда, – и похлопал ладонью по сиденью дивана.

Девушка присела рядом, и он смог рассмотреть покрасневшие глаза. Вздохнул, упрекая себя за непредусмотрительность. Надо было сделать хотя бы небольшой перерыв! Повернул ее к себе спиной, разминая плечи и даже сквозь толщу свитера ощутил напряжение мышц.

Катя издала какой-то звук, так подозрительно напоминающий мурлыканье, что Кирилл не выдержал: рассмеялся.

– И ты еще спрашиваешь: почему котенок? Даже мурчишь похоже… – и, приподняв волосы, скрывающие шею, накрыл ее губами.

– Так… хорошо… А можно еще?

Она имела в виду массаж. Нужно было думать именно об этом, а не о том, как приятна на вкус ее кожа и каким возбуждающим может быть один только взгляд на обнажившиеся бугорки позвонков.

– Приляг… – предложил неожиданно осипшим голосом, словно со стороны наблюдая за собственными пальцами, слишком быстро расправившимися с незначительной преградой из разноцветных нитей. Свитер отлетел в сторону, и Кирилл замер, не решаясь коснуться почти прозрачной, алебастровой кожи. Меньше всего на свете он хотел напугать свою девочку. А сейчас физически чувствовал ее смятение. Тонкая полоска кружев на лопатках казалась самым изысканным украшением. Нежная. Хрупкая. Такая красивая… Он закрыл почему-то защипавшие глаза и наконец опустил руки. Тронул застежку, освобождая спину…

Массаж… То, что у него так хорошо получается. Они остановятся на этом и поедут ужинать…

Катя никогда раньше не понимала восторгов, которыми делились подруги, посещающие сеансы у массажиста. Не сталкивалась ни с чем подобным. За компьютером приходилось находиться нередко, и к боли в плечах она вполне привыкла. Обычно хватало нехитрых упражнений, чтобы облегчить состояние.

Но прикосновения Кирилла действительно творили чудеса. Боль растворялась, таяла в движениях умелых пальцев, сменяясь тягучим, успокаивающим теплом. Жаром. Каким-то чарующим забвением, которое затягивало все глубже.

– Даже представить не могла, что мне так понравится…

Сладко потянулась, разворачиваясь на спину, и благодарно улыбнулась мужчине. И лишь увидев, как расширились и без того бездонные глаза, поняла, что натворила.

Попыталась прикрыться собственными руками, но он опередил ее.

– Ш-ш-ш… Не спеши… котенок… Дай мне немного полюбоваться тобой…

Она что-то неразборчиво пролепетала, но послушно замерла, внимая его шепоту.

Кирилл медленно, почти не дыша, обхватил ее запястья, осторожно опуская руки за голову.

Его лицо было так близко, что девушке показалось, будто она видит собственное отражение в потемневших зрачках. И что-то еще, неведомое прежде, вздымающееся разноцветными сполохами из самой глубины естества.

Она смущалась. Прекрасно чувствовала, что становится пунцовой. Но не могла ни отвернуться, ни спрятаться. Не хотела. Наоборот, все тело стремилось стать еще ближе, ощутить каждой клеткой, действительно ли так горячи его губы, опаляющие кожу. Так ли они мягки, как помнили ее собственные. Настолько ли ошеломляющими будут их прикосновения, чудящиеся сейчас пронзительной неизбежностью.

Все оказалось… еще жарче: она растеклась от этого опаляющего марева, теряясь в собственных ощущениях. Мягче, нежнее невесомого пуха. Слаще всех подаренных им лакомств, вкус которых так и не смогла забыть.

Мужчина провел пальцами по внутренней стороне ее ладони, слегка царапнув кожу, и Катя вздрогнула, судорожно глотнув воздуха. Он даже не целовал, а как будто пробовал ее на вкус, теряясь в ней и теряя самого себя. Казалось, даже дышать не осталось времени, потому что он не мог оторвать рта от пылающей кожи. Эта девочка внезапно стала всем: его кислородом, водой, всей жизнью…

Он не сумел остановиться, даже когда увидел прозрачные капли, медленно стекающие по вискам. Девушка пыталась вырваться… и вцепиться в него еще сильнее. Искала облегчения, одновременно боясь, что эта волнующая агония внезапно прервется.

Жажда, плескавшаяся сейчас в широко распахнутых глазах, была ему слишком хорошо знакома. Он сам томился долгие месяцы, не находя спасения ни в работе, ни в ледяной воде. Но для нее… желал другого… Насыщения. Наслаждения. Восторга. Всего того, что она заслуживала. И еще много больше… Лишь потому и позволил себе скользнуть ниже, на ощупь находя восхитительно нежную кожу над кромкой чулок, подчиняя податливое тело извечным правилам и втягивая в себя ее дрожь.

Откуда только взялись силы сдержаться? Он потерялся в затуманенном взгляде, в срывающемся дыхании, которое ощущал острее любых прикосновений. Весь мир замкнулся в кольце ее рук, обвивающих плечи.

Но гораздо сильнее физического пульсировало в венах, впечатываясь в каждую клетку, совсем другое желание: удержать ее рядом. Не на вечер, не на одну сумасшедшую ночь – навсегда. Пока он жив, потому что иного времени все равно не будет достаточно…

* * *

За окнами уже сгустились сумерки, а чуть колыхаемые от ветра шторы отбрасывали причудливые тени на стены. Катя открыла глаза, не сразу понимая, где находится. Ее покрывала какая-то пушистая ткань, мягким облаком окутывающая все тело. Было легко и умопомрачительно сладко, а губы все еще хранили ЕГО вкус. Девушка улыбнулась, погружаясь в волну воспоминаний. Окунулась с головой. Вдохнула такой уютный воздух спальни. ЕГО. Ладонь прочертила еще не успевшее выровняться углубление на подушке, рядом с тем местом, где спала она сама. Кожа впитала аромат, уже не чужой, а самый близкий. Любимый. Несравнимый ни с каким другим.

Пол оказался прохладным, но ей было приятно это ощущение. Вообще нравилось все, что окружало, а еще больше – то, что происходило совсем недавно и до сих пор бушевало в ее сознании.

Катя приоткрыла дверь, и ноздри сразу щекотнул аппетитный запах. Оказывается, она проголодалась. Хотелось есть, но намного сильнее – нырнуть в распахнутые объятья.