никогда не скрывал своих патриотических взглядов. «Повоюем? Мужчины вроде свое отвоевали, поколение другое воевать нужно обучить. Мы с Лехой готовы (на фото). Есть навык, умения», — написал он 1 марта 2022 года на своей странице в «Одноклассниках», где на аватаре тогда стояла его армейская фотография на фоне кавказских гор. А Легкодымов и Шахнов, судя по всему, активно интересовались деятельностью фриковатого, но агрессивного «Национал-освободительного движения» (НОД), члены которого считают, что Россия — колония США, и требуют нанести превентивный ядерный удар по Америке.

Несмотря на интерес к НОДу (Легкодымов даже зарегистрировался на сайте движения), осенью 2022 году Анатолий отправился в США, где до этого был в 2017 году — то есть еще до появления Bitzlato. Многое в его поведении вообще кажется удивительным: оставить свою фамилию в официальных документах обменника, показать американскому пограничнику телефон со внутренними чатами криптообменника, который не соблюдает даже элементарные правила верификации и осознанно зарабатывает на наркоторговцах, — а потом спокойно управлять этим же самым обменником из Майами. Этому странному решению поселиться в Америке, например, удивился даже Сергей Шахнов — старый товарищ и партнер Легкодымова.

В отличие от Легкодымова, создатели BTC-e Билюченко и Винник прекрасно понимали, что если ты делаешь лояльную к кибермошенникам криптобиржу, то имена основателей лучше тщательно скрывать за редутом из дропов.

Анонимность навсегда

Block 5

Index: биржа

Timestamp: 11 декабря 2013 года

Hash: анонимность навсегда

PreviousHash: Светлейший и его бригадир

В конце 2013 года бывший новосибирский киберсквоттер Билюченко и московский цифровой меняла Винник вышли на международный уровень: их комментарии публиковал ведущий англоязычный портал о криптовалютах Coindesk. Имена они оставили настоящие, фамилий давать не стали, а остальную часть биографии приукрасили: назвали себя бывшими сотрудниками технопарка «Сколково», живущими в России, но не имеющими российского гражданства. В реальности они — по крайней мере, так позже утверждал Билюченко — друг друга еще даже в глаза не видели: по его словам, их первая личная встреча случилась в начале 2014 года, а семьями они познакомились и вовсе лишь в 2016-м.

Интерес к их бирже BTC-e со стороны Coindesk был понятен. Вместе со взрывным ростом курса биткоина, а самое главное — его популярности — менялся и бизнес Билюченко и Винника. Когда журналист Coindesk обратился к ним за комментарием, они были владельцами второй по объемам криптобиржи в Европе.

«BTC-e — все, что угодно, кроме прозрачности»[52], — описывали их тогда в криптомедиа. У Винника с Билюченко было два пути: сохранить анонимность или постепенно выходить из нее, легализуя бизнес, насколько это возможно в условиях отсутствия правового регулирования криптовалют. Они предсказуемо выбрали первое, но стали имитировать второе. Например, придумали себе биографию и предложили ее Coindesk.

Второй в Европе бирже нужно было и какое-то официальное юрлицо для имитации той самой легитимности. Их было создано несколько, но самым публичным, указанным на сайте биржи, оказалась британская компания Always Efficient LLC с адресом регистрации неподалеку от лондонского Тауэра. Наличие юрлица Соединенного Королевства должно было внушать доверие клиентам, но это была явная хитрость со стороны Александра Винника, который отвечал на бирже за финансовые вопросы.

Великобритания, например, довольно пристрастно подходит к выдаче виз или открытию банковских счетов, но процесс регистрации компаний в этой стране весьма либеральный. Создать фирму можно онлайн, просто заполнив соответствующие формы, которые никто, по сути, не верифицирует. А менять директоров после регистрации можно так же просто, как имя где-нибудь в фейсбуке: достаточно ввести специальный код аутентификации. Именно поэтому в британском реестре компаний периодически находят руководителей компаний по имени Адольф Гитлер, Иисус Христос, Дональд Дак или Сурков Эмсивлад (Surkov Mcvlad). В последнем случае развлекались, как можно понять, уже россияне.

Винник не развлекался и записывал директорами британской фирмы «дропов». До начала войны в Донбассе в 2014 году рынок «дропов» был единым для всего постсоветского пространства, и первым официальным собственником биржи стал 30-летний украинец Андрей Швец. Уроженец села в Запорожской области, Швец жил самой простой жизнью: жарил шашлыки на природе, пил пиво из банки, сидя на корточках, ходил в тренировочных штанах и с завистью фотографировался на фоне черных «хаммеров».

Знал ли он, что его данные используются для управления криптобиржей с многомиллионным оборотом? Когда BTC-e рухнула, клиенты в надежде вернуть свои деньги стали писать в соцсетях всем, чье имя хоть как-то ассоциировалось с биржей. Своя порция гнева досталась и Швецу, но он, судя по всему, реагировал на него флегматически: баном. Забанил он и меня, когда я пришел к нему с вопросами как журналист.

А вот со сменщиком Швеца на посту номинального собственника биржи я поговорил лично. Им был молодой москвич Александр Буянов — выходец из хорошей семьи (его сестра работала заместителем директора ВДНХ), с квартирой в Замоскворечье, но немного потерявшийся в жизни. В конце нулевых милиция задержала его в районе Черемушек с пятью граммами гашиша в кармане. В материалах дела указано, что наркотики он употреблял к этому времени уже минимум год, и даже почему-то упомянуты его прозвища: «Буяка, Буяныч и Бушечка». Однако в итоге «Буяку» пронесло — дело прекратили.

Буянов увлекался музыкой, но денег было мало, и осенью 2011 года он решил заработать самым простым способом — своим именем и московской пропиской, среагировав на объявление о работе номинальным директором за деньги. «Первый раз я приехал куда-то в Центр международной торговли [на Краснопресненской набережной в Москве]. Там сидели двое мужчин и одна женщина и обсуждали интернет-казино. А потом еще раз ездил подписывать документы в какой-то кипрский банк в районе проспекта Мира», — рассказывал мне впоследствии сам Буянов, сидя в тесной кофейне в родном Замоскворечье и постоянно озираясь по сторонам.

Я долго не мог понять, почему Буянов такой напряженный, но потом он сам проговорился, что сначала считал меня «эфэсбэшником», а не журналистом.