Видимо, эти подозрения возникли из-за обстоятельств нашей первой встречи. Дело в том, что если Швец на момент краха биржи обитал где-то в украинской глубинке, то Буянов нашел более-менее нормальную работу и трудился диджеем в московском клубе Shushas. Местоположение — самое престижное: Новый Арбат, бывшее здание СЭВ через дорогу от Дома правительства. Но по сути это было студенческое заведение с кальянами и дешевым пивом.

На сайте Shushas было расписание выступлений диджеев. Я посмотрел, когда там будет Буянов: ему достался понедельник в начале мрачной ноябрьской недели. Гремело какое-то зомбирующее техно, и народу было немного. Я сидел у бара и поглядывал в телефон на фотографию Буянова из «ВКонтакте», чтобы не пропустить его. Не заметить его было тяжело: он носил тогда модную бородку и лихо подкрученные усы. «Александр Борисович», — обратился я к нему по имени-отчеству, что явно и приклеило ко мне навсегда ореол сотрудника ФСБ в его глазах: ведь раньше так к нему обращались именно силовики, допрашивая после задержания с гашишем.

Мы вышли на улицу, где курила пьяная молодежь. Буянов дрожал то ли от холода, то ли от волнения. Рассказал, что про биржу ничего не слышал, пока ему не написал некто Сергей Майзус и не сообщил, что за границу ему лучше никогда больше не выезжать: для ФБР он теперь человек, на которого официально записана BTC-e. «Чего, реальный там замес?» — с тревогой спросил меня Буянов, и по его волнению и наивному вопросу я в очередной раз убедился, что передо мной, скорее всего, лишь «дроп». Про Майзуса — человека, чья компания оказывала бирже финансовые услуги, — я тогда уже знал и успокоил Буянова, что его бояться не стоит.

Однако мое «Александр Борисович» явно всколыхнуло какую-то оперативно-розыскную рану в Буянове: вскоре после нашей встречи он уволился из клуба и больше года не выходил со мной на связь. Периодически разные люди, пытавшиеся найти активы BTC-е по всему миру, просили у меня его контакт: они надеялись, что он как последний собственник официального юрлица биржи мог истребовать через суд часть этих активов.

Мне эти планы казались фантастическими с учетом претензий ФБР, но я все же стал беспокоиться за Буянова и добился той самой встречи с ним в кафе в конце 2018 года. Я хотел предупредить номинального криптомиллионера, что среди тех, кто его искал, был, например, бывший участник войны в Донбассе (2014–2015 годов) с позывным «Морячок». Буянов опять явно был на мели и с интересом спрашивал меня, может ли достаться ему что-то от криптовалютного пирога BTC-е, если он согласится подать судебный иск от своего имени. Но из этой затеи, насколько я знаю, ничего не вышло, а Буянов вернулся к музыке и одно время играл в составе «лаунж-панк-группы Dobrawsem».

Страхи Буянова можно было объяснить и тем, что какие-то деньги за свою фамилию в британском реестре он, возможно, все-таки получал. Хотя не факт, что до конца понимал, от кого именно. Один из финансовых партнеров биржи однажды прислал новогодние подарки на адрес Буянова в Замоскворечье, но «спасибо» вернулось не от Буянова, а от Винника — вместе с настоятельной просьбой больше так не делать. То есть кому-то незадачливый музыкант и диджей все-таки сообщил о подарках.

Даже если бы Винник с Билюченко и хотели записать свой бизнес на себя, а не на Буянова со Швецом, российские власти дали четко понять им и всем гражданам РФ, что их ждет, если они попробуют это сделать. Ведь именно в начале 2014 года — примерно тогда, когда партнеры впервые встретились лично, — Центробанк впервые публично озвучил свою позицию относительно криптовалют. В предостережении регулятора было напрямую указано, что «предоставление российскими юридическими лицами услуг по обмену» фиатных средств на биткоины будет рассматриваться Центробанком как «потенциальная вовлеченность» в отмывание денег и финансирование терроризма. Такая позиция не давала никаких шансов на легализацию BTC-e в России и создавала риски даже при легализации за границей.

К тому же буквально спустя неделю на сайте Волгоградской прокуратуры вдруг было опубликовано другое сообщение, в котором прямо указывалось название биржи. Из него следовало, что после прокурорской проверки Следственный комитет России возбудил уголовное дело по двум грозным статьям — 159-й («Мошенничество») и 174-й («Отмывание денег»). Подозреваемые лица — создатели российских ресурсов по обмену криптовалют, в том числе и BTC-е. А сами ресурсы, согласно этому сообщению, ждала блокировка.

Я не знаю, кинулись ли Винник с Билюченко спешно покупать билеты, чтобы улететь из России, но вскоре прокуратура вдруг заявила, что сообщение разместили некие хакеры, и удалила его. За время между двумя новостями админы биржи успели сообщить Coindesk, что не волнуются по поводу уголовного преследования, но при этом временно подняли комиссии на вывод фиатных денег с биржи, чтобы предупредить бегство клиентов. Реальная блокировка последовала спустя два года, в начале 2016-го, после чего у биржи появилось «зеркало» в доменной зоне Новой Зеландии — btc-e.nz. «В переводе NetZapretu», — прокомментировали тогда в команде проекта.

Таким образом, путь выбран: биржа сохраняет анонимность. Но проекту нужно было расти и выстраивать сложную финансово-технологическую систему: например, если до ноября 2013 года за сутки ее услугами пользовались около 2–3 тысяч человек, то к концу года — уже 13–15 тысяч. Пополнять кошельки на бирже традиционными валютами (долларами, евро или рублями) можно было через платежные системы вроде «Яндекс. Денег». Но BTC-e был нужен финансовый партнер для проведения прямых банковских платежей. Им и стала компания того самого Сергея Майзуса, который первым, до меня, испугал и без того тревожного Буянова.

Мэр от «Единой России»

Block 6

Index: биржа

Timestamp: сентябрь 2013 года

Hash: мэр от «Единой России»

PreviousHash: анонимность навсегда

В середине мая 2019 года 44-летний бизнесмен Сергей Майзус вышел покурить на крыльцо отеля в пригороде Калининграда. В этот момент к нему