— Да знаю я… Не хочу просто… Вот никогда не понимал этого сомнительного удовольствия — напиваться до потери сознания. Это ж надо уметь, черт побери!

— Да, не всем дано.

Сева снова посмотрел на нее с холодным удивлением, поморщился. Потом проговорил тихо:

— Матвея отвезешь в школу, ладно? Я не могу. Похоже, ближайшие час-полтора мне из этого состояния не выйти. Слабаком я перед выпивкой оказался. И вообще… На всех фронтах проиграл.

— Сева… — Ника шагнула к нему, протянув руку и чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Не говори так, Сева, пожалуйста.

— Ладно, все, проехали. Не надо никаких слов, — вскинул он перед собой ладонь, будто защищаясь. — Я сейчас наверх поднимусь, чтобы Матвея своей рожей не пугать. Посплю еще немного, а ты его в школу отвези.

— А на работу как? Тебе сегодня обязательно на работе надо быть.

— Сказал же, через час-полтора приду в норму.

— Хорошо. Иди, Матвей уже встал, наверное. Сейчас к завтраку спустится.

На первый урок они с Матвеем чуть не опоздали, застряли в пробке на въезде в город. Ника нервничала, смотрела на часы. Голова слегка кружилась после бессонной ночи, глаза не хотели смотреть на мир.

— Мам, ты чего такая сегодня? — беззаботно спросил Матвей, оттянув наушник плеера. — Из-за того, что в школу опаздываем, что ли?

— Ну да.

— Ой, брось! У нас первым уроком физика, я вообще могу пропустить.

— Это почему?

— Потому что я и в учебнике могу все сам прочитать. Мне достаточно, я способный. А все это разжевывание ни к чему, потеря времени. Я мог бы вообще в школу только на одни контрольные да на экзамены ходить, а остальным временем самостоятельно распоряжаться. Вот было бы классно, правда, мам?

— Ага, самостоятельный ты наш. Знаешь, как это называется?

— Как?

— Сам себя не похвалишь…

— Так я же не придумываю, мам, и не хвалюсь. Физичка сама говорила, что я самый способный в классе.

— Что, прямо тебе говорила?

— Не, лично мне не говорила. Да она и не должна, потому что это непедагогично. Зато завучу, Валентине Борисовне, говорила, я случайно услышал. Они по лестнице поднимались, а я внизу стоял.

— И что они еще говорили?

— Ну так… Ерунду всякую. Мам, ты меня прямо до школьного крыльца, ладно? Может, успею еще. На физику мне не очень охота, но просто не люблю опаздывать. Опаздывают только несобранные и неуверенные в себе, а я собранный и уверенный. Как папа. И не говори, что я хвалюсь.

У крыльца Матвей выскочил из машины, помчался весело, перепрыгивая через две ступени. В дверях обернулся, махнул Нике рукой. Она улыбнулась, махнула ему в ответ. Хотела было тронуться с места, но увидела вдруг, как из школьных дверей вывалилась та самая завуч Валентина Борисовна и подняла руку зазывно, увидев ее в машине. Значит, поздно смываться, придется общаться… Материнские обязанности никто не отменял, тем более школьные святые обязанности.

— Вероника Андреевна, доброе утро, дорогая! Какая удача, что я вас встретила! — подойдя к машине, с одышкой проговорила Валентина Борисовна. — Вы меня до вокзала не подбросите случаем? Если вам не трудно, конечно. У меня дочка с внуком приезжают, хочу встретить. Как раз и окно образовалось, мой урок забрали под сочинение.

— Не вопрос, Валентина Борисовна. Конечно, подброшу. Садитесь.

Пригласила довольно бодро, но про себя чертыхнулась: тащиться на вокзал, на другой конец города! По утренним пробкам! Но и отказать нельзя. Хочешь не хочешь, а вези.

Валентина Борисовна кое-как устроилась на переднем сиденье, поставила на колени сумочку, повторила, как заклинание:

— Какая удача, что я вас встретила. Теперь точно к поезду не опоздаю. И поговорим, кстати! Я давно хотела поговорить о вашем сыне, Вероника Андреевна.

— А что такое? У Матвея не все в порядке с учебой?

— Да нет, наоборот, все хорошо. Матвей очень способный мальчик. Вот об этом я и хотела с вами поговорить. Не знаю, имею ли я право давать вам советы, но все-таки. Вы поверьте, Вероника Андреевна, я из самых лучших побуждений хочу.

— Я внимательно слушаю вас, Валентина Борисовна.

— Обещаете, что не будете обижаться?

— Обещаю.

— Ну что ж… Дело в том, что, как мне кажется, вы направляете Матвея не по тому пути. Это его увлечение футболом… Это же в корне неправильно, дорогая моя Вероника Андреевна! И я вам больше скажу! Я ужасно, ужасно удивлена, что вы поощряете и потакаете. Такая прекрасная, благополучная семья, такие умные родители, все дороги перед мальчиком открыты. И вдруг — футбол! Ну что такое, а? Не понимаю.

— Ну стоит ли так огорчаться, Валентина Борисовна? Ничего страшного я тут не вижу. Постоянные тренировки и хорошая физическая форма еще ни одному мужчине не помешали, согласитесь.

— Да, но не в таких же количествах. Ведь мальчик сразу после занятий бежит в эту футбольную школу, огромное количество времени там проводит. А мог это время на более высокие цели употребить. Он же такой способный! Жалко же!

— Ну почему пропадает, Валентина Борисовна? Ничего и никуда не пропадает.

— Да вы не обижайтесь, я же от сердца хочу вам совет дать! Вы мне глубоко симпатичны, Вероника Андреевна, и потому я осмелилась, так сказать. И семья у вас такая чудесная. Сейчас ведь это большая редкость, чтобы ребенок в полном семейном комфорте рос, уж я-то знаю, что говорю. Чем больше проблем в семье, тем больше проблем у ребенка в социуме, это известная истина. А у вас… А вы… Сразу же видно, какая у вас чудесная семья. И результат налицо — прекрасный умный ребенок.

— Благодарю вас, Валентина Борисовна.

— Да за что?

— За комплимент.

— А это вовсе не комплимент! Я всего лишь констатирую факт, что вы! И очень переживаю за Матвея, потому что знаю, какая зараза этот футбол! У меня ведь зять тоже из футболистов, знаете ли. Из бывших. В свое время увлекся, образования толком не получил, потом травма, скамейка запасных, депрессии, гоняли из клуба в клуб, рангом ниже и ниже… И все закончилось очень плохо, еле-еле мы его с дочерью из этого безобразия вытащили. Так что я знаю, о чем говорю.

— Спасибо, Валентина Борисовна. Я приму ваш совет к сведению, обещаю.

— И мужу скажите. А то ведь знаете, как мужчины к сыновьям трепетно относятся. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало! Иногда своих сыновей так любят, что… Залюбливают до потери сознания.

— Да, и мужу скажу. Уверяю вас, что в нашей семье до потери сознания дело не дойдет.

— Ну и хорошо. Я знала, что вы так среагируете. Я же от чистого сердца!

— Мы приехали, Валентина Борисовна. Вы к поезду не опоздаете?