В АПРЕЛЕ 1953 ГОДА открылась первая выставка Фриды в Мехико в Галерее современного искусства. На открытие её привезли на кровати в сопровождении кареты скорой помощи. В августе из-за прогрессирующей гангрены Фриде ампутировали правую ногу.

13 ИЮЛЯ 1954 ГОДА Фрида скончалась от воспаления лёгких. Её кремировали и прах, вопреки её желанию, не развеяли по ветру, а упаковали в посмертную маску, которая по сей день лежит на её кровати в доме-музее.

24 НОЯБРЯ 1957 ГОДА умер Диего. Вопреки его воле, его прах не был смешан с прахом Фриды, а захоронен в Ротонде выдающихся мужей в Гражданском пантеоне траура.

Фрида Кало. «Диего и я». 1944 год.

Мазонит, масло. Частная коллекция

У Фриды есть картина, которая лучше тысячи слов объясняет, почему невозможно говорить о ней, не упоминая Диего, и наоборот. Эти двое — воплощение пресловутой поговорки о двух половинках. И миниатюра «Диего и я» доходчиво объясняет, что с ней не так: вот они, эти половинки, которые, хоть и срослись, всё же не составляют целое. Они сделаны из разного теста, они разные по своей природе, их сращение неорганично, даже противоестественно — но разделить их уже невозможно. Пробовали. Разводились, опять женились…

Он изменял ей со множеством сексуальных партнёров исключительно прекрасного пола. Она изменяла ему со множеством любовников обоих полов. Выбор слов не случайный: Диего подчёркивал, что секс со множеством женщин — его физиологическая потребность и не повод для ревности. Фрида же влюблялась без памяти и писала: «Атомы моего тела твои, и они вибрируют вместе, настолько мы любим друг друга. Я хочу жить и быть сильной, чтобы любить тебя со всей нежностью, которой ты заслуживаешь, чтобы дать тебе всё, что есть хорошего во мне, чтобы ты не чувствовал себя одиноким».

И всё же Диего любил Фриду и, хотя женился после её смерти снова, желал, чтобы его прах смешали с прахом его Фридучи[51]. А незадолго до собственной смерти он написал «Натюрморт с арбузами» — нежный и жизнеутверждающий ответ на натюрморт всё с теми же арбузами, созданный ею за несколько дней до ухода в иной мир.

И всё же Фрида любила Диего, посвящала ему неисчислимые страницы дневника, рисовала его на картинах между собственных бровей[52] и всякий раз добавляла ему третий глаз. Её Диего мудр и всевидящ, он как демон или бог, он — существо высшего порядка (даром что сам атеист до мозга костей и религию считал массовым неврозом). Наверное, её сердце было таким большим, что могло вместить в себя не одного возлюбленного. Но и певица Чавела Варгас, и художник Хосе Бартоли, и политик Лев Троцкий были в нём гостями, а Диего жил всегда. Потому что Диего — это не человек, это ткань мироздания, это материя, из которой соткана вселенная Фриды.

И эту женщину вознесли на своих знамёнах феминистки! Да, она участвовала в выставке женщин-художников в США. Но с какой картиной! — Со свадебным автопортретом, где явно читается: её муж — художник, а она — муза. И в интервью она рассказывала, как балуется живописью, пока Диего создаёт по-настоящему значимые и выдающиеся мурали[53]. Это сейчас за пределами Латинской Америки многие из его острых политических работ непонятны, в отличие от её картин, вызывающих бурю эмоций и чувств. Тогда было не так.

Она мечтала родить своего маленького Диего[54], и каждая попытка заканчивалась абортом по медицинским показаниям. Невозможно выносить и родить ребёнка, когда кости таза сломаны, а матка порвана. Но она верила, что чудо произойдёт: в конце концов, ей самой после аварии врачи шансов не давали. Однако на этот раз чуда не случилось. Зато случились картины, которые впервые в истории искусства рассказывают о потере ребёнка. Нет, не рассказывают. Кричат и плачут.

Искусство Фриды — интимный дневник, но этот дневник повествует о том, что коснулось многих женщин: о предательствах и изменах, аборте, о том, как недоступное счастье материнства приходится подменять куклами, обезьянками и собачками. Может быть, феминистки потому её и любят? А может быть, ценят за кутежи, текилу, сигареты, брючные костюмы, бисексуальность? Всё это было. Но это ли определяет мир Фриды? Об этом ли её дневник, её картины? Нет, они о Диего. Солнцеликом, богоподобном, некрасивом, притягательном, до последнего вздоха любимом.

«В моей жизни было две аварии. Одна — когда автобус врезался в трамвай. Вторая — это Диего». Если бы не первая авария, Фрида, вероятнее всего, стала бы врачом (а не пожизненным пациентом). Если бы не вторая… Не знаю, что было бы. А вы как думаете?

Фрида и Диего похожи во многом: оба пламенные националисты и коммунисты, оба совмещают безумную любовь друг к другу с постоянными изменами, оба, в конце концов, художники. Впрочем, Фриде этого мало, и она стремится к тождеству, к слиянию с любимым существом: то она пишет автопортрет, соединяя половину своего лица с половиной лица супруга, то утверждает, что её отец потомок венгерских евреев, хотя на самом деле он чистокровный немец. А всё потому, что Диего еврей по матери, и значит, у Фриды тоже есть семитская кровь, ну, хоть капелька!

Но в одном она с мужем принципиально не согласна: Диего воинствующий атеист, и религию он называет разновидностью массового невроза. А вот Фрида глубоко религиозна (https://qrgo.page.link/gGzsD), причём её мифология представляет собой невообразимый эклектичный коктейль. Иллюстрацией этому служит моя любимая картина «Марксизм подарит больным здоровье». Итак, что мы имеем? Вот Фрида в медицинском корсете и традиционной мексиканской юбке, вероятно, с «Капиталом» в руке, по небу, обнимая крылом земной шар, летит голубь мира, известный коммунистический и одновременно христианский символ, а Карл Маркс с глазами на ладонях буквально наложением рук исцеляет Фриду, так что корсет за ненадобностью отваливается, как и опостылевшие костыли. Ах, да. Третьей рукой святой Маркс душит империалистического орла. Ну, не прелесть?